Оленька (3)

Глава 3.

Музыка затихла. На первом этаже грохнули ставни. Снаружи, казалось, стена воды хлестала по старым оконным подоконникам и новой листве старых лип.

— Безмерно ценю и обожаю не только твое тело, но и твою душу — это словно покидать земную притяжение. Безмерно ценю и обожаю не только землю, но и небо; если сравнивать себя с кораблем, то подводным. Я проникаю к смыслам через объятия и поцелуи, разбитые чашки и всполохи ревности — жгучие, страстные, словно полуденный зной в раскаленных песках пустынь… Однако меня утомляет монотонность даже своих пристрастий.

Сделав быстрый глоток из бокала, обнаженный как внутри, так и снаружи профессор расхохотался, задев локтем вазу с яблоками, которые со шумом скатились по комнате, словно красные разбитые шары.

Илья Антонович прислушался к ветру. За окном сверкнула молния, осветив на мгновение старый витраж с изображением святого Януария, и вскоре последовал раскат громового смеха, потрясший каменный особняк до самых оснований. Бра мигнули пару раз и полностью погасли. Топот ледяных капель стал громче. Чтобы не обжечь пальцы, Илья Антонович зажег восковую свечу; комната наполнилась тусклым светом и призрачными нежданными гостями; больной воспоминаниями профессор достал из глубин памяти предновогоднюю ночь в чужом порту и — ее…

Скорее всего, девушка страдала трепофобией и под воздействием стресса развилась психическая реакция. Девица была сильно испугана, возбуждена, беспокойно бродила по номеру отеля и вскоре призналась, что у нее якобы внутри есть двигатель, который мешает ей спокойно сидеть, поэтому она вынуждена постоянно опираться на стены, словно ей трудно сохранить равновесие, как на качающемся океанском лайнере в штормовую погоду.

— Помогите. Помогите мне выбраться из мрака. Я больше не могу. У меня нет сил, нет сил бороться, нет надежды на просветление. Я просто хочу, чтобы мои ошибки больше никто не повторял. Красота — страшное оружие, которому свойственно взрываться в самый неподходящий момент, и тогда прекрасное встречается с безобразным. А при малейшей ошибке счастье превращается в горе — улыбка сплетается с кровавыми слезами, и чувствуешь, что находишься на краю обрыва.

Илья Антонович встретил свою будущую экономку Аниту Мейк возле мечети. Грустные полумертвые глаза. Дрожащие губы. Тело как тень. Она всячески старалась, стиснув зубы, удержать слезы и напоминала ему сухие, пожухлые, мертвые листья.

— Когда нам исполнилось по двенадцать, мы, как все, фриковали, уродовали себя, словом, бесились. В пятнадцать у нас появилась герлз-банда Laysha. Правительство Кореи несколько раз штрафовало группу за вульгарные танцы, но мы не реагировала на это. Мы танцевали и пели, как многие тогда корейские девушки, песню Candy-BOY, а зачастую просто копировали, подчиняясь инстинктам, стадному чувству. И, видимо, слишком рано я поняла, что если классно сосешь, то без труда можно высосать из мужчины любую свою мечту или прихоть. К тому же я слыла amazing (удивительной), то есть самой красивой девчонкой не только в классе, а во всей школе, поэтому кавалеры у меня появлялись один за другим. Меня не интересовали мои ровесники, мне хотелось общаться с более высокопоставленными ухажерами. Поначалу было интересно, разумеется, столько внимания, нежности, ласки, подарков, цветов… Я чувствовала себя королевой красоты. Но скоро появились горькие плоды тех головокружительных встреч. Говорят же, где есть вход, там и есть выход. В семнадцать — я была настолько крепко связана цепями абортов, что глазом не успевала моргнуть, как оказывалась в гинекологическом отделении для очередного избавления от ноши. Я даже не помню, сколько их было! В восемнадцать я впервые попробовала уколоться, ибо опьянеть и забыть про все сразу не получалось. Эти кошмарные сны и голоса мертвых детей сводили меня с ума. После того как я стала употреблять наркотики, моя боль отошла на второй план, у меня появилась другая потребность, потребность достать очередную дозу. Дни быстро шли, и только при ломке иногда время замирало. А месяц назад произошло самое страшное — я в нетрезвом состоянии села за руль. Мне захотелось вдруг слиться с механизмом автомобиля. Я набрала скорость и помчалась вперед наугад. Слезы в глазах, в груди огонь, жжение, боль, потеря… Я хотела сбежать, чтобы навсегда оставить свое прошлое позади. Мне так хотелось в светлое будущее, где ценятся милосердие и доброта, где царит целомудрие, где тебя окружает свет, великолепие белизны, чистота души, искренность человеческих намерений и деяний. А потом, не знаю, как получилось, откуда-то, как будто из-под земли, вырос на дороге — появился, будто из воздуха, трех-четырехлетний ребенок… Внезапно все поплыло перед глазами, все закружилось, меня стало трясти, я перестала чувствовать свои конечности, будто меня окружили мои на свет не родившиеся дети. Они смотрели на меня такими глазами — глазами, заполненными слезами, и шептали: «Остановись, остановись, мама… не надо больше смертей…» Я не помню, как я затормозила, куда свернула, как вылетела на дорогу к ногам к тому ребенку… Глаза… Я запомнила ее глаза… Светло-голубые, такие чистые, лазурные глаза… Помню ее слова, слова маленькой девочки, которую несколько минут назад я чуть не сбила: «Тетя, тетя, вам больно? Где у вас болит? » Потом эти светлые глаза исчезли. Мрак… Чернота… Холод… Я продрогла, ужасно замерзла… Я ничего не видела, ничего не чувствовала… В сознании пробежала мысль: «Все, все закончилось — вот так, наверное, приходит смерть! » И вдруг неожиданно, как поражающая молния, раздался голос из тьмы! Грозный, угрожающий голос — Владыки ступеней! Когда я очнулась, увидела белый потолок, белые стены, белое постельное белье и солнечный свет, льющийся из окна. Я — в больнице. Комок в горле, слезы текли по лицу. Я, наконец, осознала, что вела неправильную жизнь, что жила во мраке греха и зла, я поняла, что хочу измениться… Мне дали отсрочку. Помогите, помогите мне выбраться из тьмы!

Анита была полностью погружена в слезы...

Илья Антонович сидел, скрывая лицо в своих руках, и проявил признаки усталости. «Он помог ей с лечением и реабилитацией, вытащил ее из ужаса и использовал свои личные связи, чтобы спасти ее, а теперь...» Профессор вздохнул, выпив остатки вина, и почувствовал, что его эмоции неожиданно пробуждаются, когда он услышал шум босых ступней за дверью. Великолепный студент и уважаемый профессор Илья Антонович моментально пришел в себя, настроился на повышенную чуткость и все его чувства, желания и мысли пронеслись через его возбужденное воображение со скоростью кометы.

Дверь тихонько открылась, раздался голос:

— Дедуля...

— Тсс! (Раздраженно.) Оленька, что тебе нужно?! — Илья Антонович испуганно заикнулся и попытался найти способ закрыть обнаженность. — Уйди. Ты не должна быть здесь... Скорее уходи. Ясно?

— Дай, дедуля. Мне страшно...

— Исчезай, я сказал. Немедленно: прочь!

— Гром разбудил меня - и тебя.

— Я?.. Что значит "я"? Я спал...

— Не лги. Ты стонал, вздыхал... Пьяненький, так и скажи.

— Да... — у профессора пересохло во рту.

— Дедуля, — Оленька стремительно к нему подкатилась на кровать, словно притащив свои озябшие лапки под себя. — Тетка Мейк действительно очень полезная женщина: она сделает все, что ты захочешь по одному звонку.

— Это не твое дело, детка!

— Не сердись, — Оленька устроилась рядом с ним в выигрышной позиции. — И кроме того...

— Пожалуйста, уходи отсюда...

Оленка обняла дедушку за шею, поцеловав его в щетинистую подбородку, тихо прошептала ему на ухо:

— Похоже, у меня появился новый избранник.

— Кто?.. — Илья Антонович не знал, что делать с руками.

— Руководитель.

— Какой?..

— Ваш — Пастухов… на днях пригласил меня, как викинг, на свидание.

— Не понимаю, эй, подожди, что значит: пригласил?!

— Обольстил меня, — хихикнула Оленка.

— Уф!.. — Илья Антонович громко вздохнул после значительной паузы, когда рука Оленки случайно наткнулась на… определенного рода… преграду живого.

Лицо Оленки оживилось и даже как будто немного напряглось; после нескольких движений она поняла, что достигла оргазма. С наклоненной головой и улыбкой на лице игривая девчонка с восторгом и видимым изумлением наблюдала за тем, как часть живой, ароматной, божественной сущности наконец освободилась и после мощных ритмичных движений разлилась по ее уже влажной руке, по дрожащему животу Ильи Антоновича, расплываясь по сторонам, как сгущенное детское любопытство.

— В общем: я разводюсь с мужем, — прошептала Оленка, горя от страсти, когда Раай возвращалась домой с трофеем в компании помощника и товарища-альбатроса, преодолевая бурные воды и холодные порывы балтийских ветров.

***

В окружении навязчивых слухов циркулировали разговоры о том, что Илларион (муж племянницы Настасьи Петровны) беззаботно развлекается со своими подругами. Даже утверждали, что он сумел забеременить одну из них — Любашу — неприметную девочку с пухлым прыщавым носом и большими голубыми глазками, как у куколки. А то, что несчастная стала красивее и процветающей, быстро заметила Катерина Маркова — глаза и уши настоятеля отца Валентина.

Чаще всего люди испытывают страх перед пауками, темнотой и клоунами. Катя же испытывала ужас перед зеркалами. Она всегда завешивала те зеркала, которые висели у нее дома. В каждой комнате она аккуратно ходила по стенке, чтобы случайно не взглянуть в зеркало снова. Для Кати самообладание было огромным испытанием для нервов, и она старалась минимизировать время перед зловещим отражением, строго смотря только на свое отображение. Ей казалось, что однажды она увидит то, чего на самом деле нет в комнате. У Кати была странная бабушка, которая начала учить ее плавать, бросая маленькую девочку в воду, когда ей было всего три года; несмотря на то что Катя пару раз едва не задохнулась. Чтобы девочка не мешала бабушке, ей выдавали топорик для рубки дров уже в два года. Во время прогулок на улице бабушка привязывала Катю за ногу на длинную веревку, чтобы она не уходила далеко. Катя питалась только сырыми фруктами и овощами, потому что бабушка была плохой поварихой, и она смеялась над этим все время, рассказывая об этом родителям Кати, которые в свою очередь удивлялись, как быстро девочка развивается. В десять лет у Кати начались месячные, и тогда она сбежала из дома. Однако ее нашли и приняли в семью староверов. Там ей научили поститься, молиться, делать земные поклоны и заботиться о себе; Катя как будто забыла про страх перед зеркалами. Но не прошло и года, как пришло время ее полового созревания, и в голову у девушки закрались непристойные мысли; когда она увидела запотевшие окна в спальне своих приемных родителей, она осознанно отказалась носить нижнее белье и почувствовала себя намного комфортнее, выбрав короткую юбку вместо длинной. Катерина испытывала настоящий азарт, гуляя с мыслью о том, что кто-то мог увидеть ее именно так. Более того, девушка начала раздражаться на людей, которые осуждающе смотрели на нее, особенно на тех, кто старался выглядеть необычным и рассказывал каждому о своих глазах-хамелеонах: "Утром они изумрудные, вечером небесно-голубые, а когда я злюсь - серо-зеленые!"

«Успокойся! — хотелось закричать Кате так, — все мы из одного теста! »

И Катя убежала второй раз — учиться на сценариста в Москву. В столице она быстро адаптировалась, вышла незамедлительно замуж, считая себя не привлекательной. Однако муж это понял, он подарил Кате щенка и сказал, что все псы очень похожи на своих хозяев. Катя смотрела на щенка и думала, что если он такой красивый и замечательный, то и я стану такой. И действительно, она ожила; исходя из количества комплиментов в её адрес, Катя скоро заинтересовалась известным актёром и бегством убежала с ним в ночь.

— Поехали на пляж вечером, развели костерок, легли под звёздами, целовались, обнимались, а потом ему захотелось. И вот — я лежу, меня имеют насколько возможно сильнее, а я, стонущая от удовольствия, гляжу на далёкие звёзды, и чувствую себя на душе так хорошо, так безмятежно…

Отец-настоятель, жизнерадостный протоиерей Валентин (Недоспасский), высокий, как Константиновский маяк, слухам не верил, а просто прощал грехи всем как полагается. Но хористки, узнав о беременности Любки, избегали Настасьи Петровны, как будто она была виновата в такой неприятности. Но сами же они подобно крысам, виляющим своими хвостами, все без исключения пунцовели, когда Илларион уставился на них из своего угла на вечерних трудных службах и думал о том, кого сегодня выберет «демон» для ночных развлечений в нагретой до предела бане?

***

На страже зазвенели стаканы. В густом высоком небе постепенно затушились нечеткие звезды — померкли, словно лампы вселенской трагедии космоса; закрылась загадка простора внешнего мира планет и созвездий, а с ними отражение свинцовой глади Залива.

Пастухов разсыпал прибрежным песком угли костра и оглянулся на световые орудия, которые постепенно приобретали угрожающие очертания. Форт Константин просыпался. Глаза Пастухова слезились от ветра, его длинные седые пряди непослушных волос развевались под напором русского, свободного ветра, когда сквозь густые облака вдоль горизонта пробивались первые лучи восходящего солнца и золотым блеском освещали вершины вечного Храма. Максим Александрович двинулся за его отблеском — дальше, мимо подземных электромагнитных тоннелей.

Теперь верхняя часть сооружений была закрыта специальными раздвижными конструкциями, но как только будет дан "Старт", из многокилометровой глубины возникнет невидимый для глаз аэродинамический снаряд, который выйдет на околоземную орбиту. Это может быть спутник связи, спасательная капсула с оборудованием или что-то еще... Максим Александрович задумался: "Интересно, выдержит нейронная сеть брата такие огромные нагрузки? Ведь скорость на выходе будет такой же, как у пули — две тысячи метров в секунду".

Пастухов не скрывал своей гордости своим проектом. Ведь именно он был создателем революционной идеи, в основе которой лежал простой принцип работы духового ружья. Подземные отверстия были оборудованы мощными кольцевыми магнитами, которые сжимали воздух подобно пружине, а затем с гиперзвуковой скоростью разгоняли капсулу в противоположном направлении, запуская ее в космос. И все это без использования химических веществ, токсичного жидкого топлива и без ущерба для озонового слоя атмосферы. Благодаря этому уже было спасено сотни и тысячи человеческих жизней.

Пастухов улыбнулся, проходя мимо построек. Он небрежно называл их "Фейерверки". И, конечно же, как инженер он не мог не восхищаться фантастом Жюлем Верном. В частности, роман "Путешествие на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут" Максим Александрович практически выучил наизусть.

Срочное собрание решили провести в здании бывшей казармы под сводами мрачных арочных потолков без лишних свидетелей, а следовательно, без споров и суматохи. Пастухов, наклонив голову, протиснулся в помещение и кивнул всем присутствующим.

- Раечка, как дела?

- Автоматическая замена. Но я подготовила два дополнительных варианта...

- Отлично! - Пастухов перебил Раая, он, как всегда, спешился, однако отметил, что сестра в женском образе также хорошо выглядит в деловом строгом костюме для таких случаев. - Начнем, хорошо?

В свободном пространстве Раая проецировала трехмерное изображение космического корабля.

- В общем, длина объекта, - прозвучал ее искусственный голос в мягком низком тоне, - три километра триста семьдесят метров; высота в высокой части цилиндрического корпуса пятьсот метров. Объекты такого типа называют "Корабль Аллен", что означает космический корабль с мигающими огнями.

- Кто этого не знает, мисс, или как вас там... Нельзя ли перейти к сути? - произнес худощавый человек без определенного возраста, почесывая свой несоразмерно маленький и уродливый подбородок.

- Конечно, доктор Фламентанс, - ответила Раая. - Инопланетный корабль, находящийся на Луне, поврежден метеоритами и направлен носом на юг...

- Огромное судно! - не унимался худощавый. - В конце концов, хотелось бы знать, каким образом вы, господин Пастухов, собираетесь выводить такую машину на орбиту? Ведь, насколько я понимаю, копия "Корабля Аллен" уже полностью готова, не так ли?

— Нет, сэр Фламентанс, и, пожалуйста, успокойтесь…

— Остальное мы знаем… кхе-кхе, — говоривший перебился сигарным дымом, хрипло откашлялся, но не смог закончить фразу.

Пастухов дал знак Раай. Изображение инопланетного корабля исчезло, но появились два новых.

— Известно, что на борту «Allen spaceship» были обнаружены мужская голова без признаков жизни и женщина-гуманоид; в то время ее кожный покров имел синеватый мертвенный цвет…

— Имел? Надеюсь, вы ошиблись, сэр Пастухов.

— Девушка как-то вселяет надежду, — Пастухов посмотрел в сторону Оленьки.

— Живая? Правда?! — от удивления Илья Антонович даже чуть приподнялся.

— Так как мы имеем дело с внеземным организмом, сложно однозначно сказать. Рост женщины — сто шестьдесят пять сантиметров. У нее сохранены гениталии, волосы, шесть пальцев… Можно предположить, что их система счисления основана на двенадцати, но это пока только предположение. Мы знаем, что управляющее устройство прикреплено к пальцам и глазам инопланетянки. (Изображения менялись одно за другим.) Пришлось отсечь два кабеля, связанных с носом женщины. Устройство выглядело варварским, поэтому мы его удалили. Физическое состояние инопланетянки в тот момент было определено как «не мертвая и не живая», однако ее мозг находится в глубокой коме, по мнению специалистов.

Лицо Оленьки изменилось, когда появилось объемное компьютерное изображение инопланетянки с открытыми и словно живыми глазами. В этот момент красота девушки показалась земной, ожидающей, самоотверженной и готовой помочь при первом знаке…

— Здесь… летчица до катастрофы, — сообщил Макс. — И допускаю, что в чрезвычайной ситуации у нее не было свободных минут. Ее чувствительные пальцы с манипулятором передавали и принимали данные мгновенно, а специальное устройство на глазах, вероятно, контролировало аварийную обстановку и поддерживало связь с центром.

— Корабль действительно огромный. Но что с девочкой? — поинтересовался Знаменский. — Меня интересует только она.

— Тексты… их тысячи…

— И вы ничего не сказали? — спросил Фламентанс, поглаживая желваки на щеках.

— Мы не знаем, как их расшифровать, — Пастухов взглянул на Оленьку. — Думаю, это только вопрос времени. Но поражает другое: мужчина и женщина общаются.

— Простите меня, сэр, если я что-то не понимаю… кхе-кхе… — Фламентанс опять запнулся и откашлялся. — Вы хотите сказать, что голова и девочка?.. кхе-кхе…

— Раай, пожалуйста, принеси последний отчет.

Изображения девушки и мужской головы рассыпались как разноцветные пазлы; вокруг наступило абсолютное молчание.

— Что это такое? — спросил иностранец.

— Похоже… на космос… — Оленька оглянулась на дедушку.

— Справа — нейронная сеть мужского мозга, слева — девочки Моны Лизы. Кто и когда ее так назвал, неизвестно, но прошу вас обратить внимание.

Постепенно из безжизненного пространства появились световые нити. На пересечении двух возник… крошечный энергетический сгусток, едва заметный, как прокол иглы, начал вращаться. Другой сгусток, точно отражение в зеркале, тоже заставил о себе знать и начал вращаться против часовой стрелки. Их положение поменялось за миг.

— Великолепно! — воскликнул Илья Антонович с энтузиазмом. — Вы видели, они... Просто невероятно!

Доктор Фламентанс потушил сигару, не испытывая никаких эмоций или мыслей... Он просто уставился в пустоту, пока окурок не обжег его пальцы с ободранной кожей и отгрызенными ногтями.

— Черт возьми! — произнес он с разочарованием. — Рай, повторите эксперимент!

Пастухов кивнул головой в знак согласия, в то время как перед его воображением снова пролетели горящие строки, эпические произведения, рассказы о животных и "Записки из комода", очерки и многочисленные письма дочери, которые он сжег вчера. В темноте Макс нашел руку Оленьки — и крепко сжал ее до боли, до полного блаженства...

*Отец, прошу прощения, но я не понимаю, о чем вы? Что вы слышали в свой адрес? И когда это было? Если я что-то делала или говорила, что вас обидело или задело, я еще раз повторю: прошу прощения. Я никогда не делала этого намеренно. Если я посмотрела неправильно или сказала что-то не то, это было только из-за обиды, беспомощности или болезни — ничего больше. И уж тем более я не презирала вас. Мы все иногда становимся чрезмерно чувствительными и мнительными. Время от времени мы ведем себя отвратительно, жалко и недостойно. Мы уклоняемся, отталкиваем друг друга... но это не должно приводить к серьезным конфликтам. Это всего лишь оправдание для наших действий. Я также обычный смертный со своими недостатками и минусами... Я не совершенна и не претендую на это. Однако я всегда думала, что если люди близки друг другу, им нужно обсуждать проблемы и конфликты. Если мы не можем простить или понять друг друга, значит мы не любим. Не смотря на все разногласия между вами и мной, между мной и мамой, все проблемы могут быть разрешены, если есть любовь и прощение. Если же остается затаенная обида, значит, вы не простите или не хотите этого сделать из-за вашей личной обиды. Хотя я не знаю, за что конкретно вас извинять, я все равно говорю: прошу прощения. Я говорю это искренне, безо всякой злобы или намерений. И если вы не хотите, чтобы у нас все было хорошо — это ваше право и ваш выбор. В конечном счете, все зависит только от человека и от его внутреннего мира.

Однако!.. «Рука того, кто дарит, не обеднеет, и сердце того, кто прощает и любит, не окаменеет». Мне не нужно преподносить нравоучения. Каждый человек сам выбирает свой путь и несет ответственность за свои решения. Прощать бывает сложно, но если есть хотя бы немного любви, то можно простить. Извини. Я не хочу оправдываться, я просто хочу смягчить боль в моей душе от обид, которые я тебе причинил. Боль существует, это факт. Она взаимная. И я признаю свою вину перед тобой за это. Прости.

*Дочь моя, как видишь, я готов открыться перед тобой насквозь. Но есть одна тема, которую я не могу обойти стороной. Я никогда не собирался обсуждать это с тобой, однако напоминаю о ней лишь потому что однажды заметил в тебе...темные выверты первобытных порывов – мгновение между ледяной холодностью и яростью, острые, хищные мысли о вреде, задние намерения. Говорю это с любовью, как отец, чтобы... пусть даже в будущем ты понимала, что нельзя презирать личность другого человека. Это путь к одиночеству! Я бы предпочел, если бы ты обругала меня последними словами – даже избила… я бы понял. А так…

*Отец, мне очень важно видеть и тебя, и мать вместе. Идея потерять вас меня просто разрывает. Знаешь, часто глаза обманывают – не всегда можно судить о человеке по его выражению лица. Я буду сама себя порицать и считать себя виноватой, потому что знаю, что причиняю боль близкому человеку. Я переживаю за тебя не меньше, чем за маму. Просто по тем же причинам я не могу интересоваться тобой также как раньше. Я подумала, что у тебя есть другая женщина и вы переписываетесь, и ты перестанешь видеть во мне женщину – я только рада была бы этому. Да, кто бы это ни был, я хотела бы сохранить теплые и добрые отношения между нами, чтобы ты был счастлив с кем-то другим, а я могла быть просто другим человеком, не связанным с тобой. Мне также непросто жить с этой печатью, которая мешает другим людям жить. Но я не могу перестать видеть ни тебя, ни маму. Я не могу просто вычеркнуть и забыть. Я нахожусь в контакте с мамой через кого-то еще. Но по каким-то причинам она не хочет видеть меня, возможно, из-за твоего отношения ко мне в настоящее время. В любом случае она чувствует изменения в тебе по отношению ко мне. Честно говоря, я не понимаю, почему ты все оборвал так резко. Ведь наши интимные разговоры давно закончились, и мы просто общались. Виделись. Да, ты объяснил, что больше не хочешь видеть меня. Слышать меня. Думать обо мне. Но я не могу так жить, извини. Вы оба значите для меня очень много, и я никогда не желала вам зла.

Прошу прощения за причиненную боль. Я сожалею за все произошедшее и то, что не смогла оправдать твоих ожиданий. Прости меня за то, что влюбилась и продолжаю любить. Моя боль не меньше твоей, но такова моя судьба, вероятно... Кто сказал, что любить легко?

Есть только одна вещь, которую я знаю: друзья, возлюбленные и возлюбленные — они временны на горизонте, а близкие всегда рядом несмотря ни на что. Независимо от того, что было в прошлом и что будет потом, они всегда рядом. Ты сам знаешь, где есть любовь, есть полное прощение, а где ее нет, ничего нет. И обвинять тебя в чем-то после всех пережитых нами испытаний было бы несправедливо. Я не хочу держать на своей совести чувство вины перед тобой, потому что для меня ты - не простая случайность в мире. Жить с осознанием того, что кого-то обидел или разгневал и признаться в этом... Просто прошу тебя простить меня за все и быть здоровым. Не падай духом.

В любом случае, мой номер телефона есть у мамы, и я всегда на расстоянии одного звонка, хоть ты и удалил мой номер.

Обнимаю...

*Дочь, прошу прости меня, но я не верю, что ты не в состоянии понять то, что после всего произошедшего (тысячу раз) стать снова дочерью было бы невозможно! Я любил тебя и видел в тебе женщину... со всеми нюансами прихотливого ума эгоистичного человека, но (спаси Бог) этот "одинокий мысли" иссяк. Однако если ты думаешь, что я собираюсь как-то... негативно влиять на отношения с женой и помешать вашей доверительной связи, знаешь ли, это выглядит очень... пошлостью в моих глазах! Думай что хочешь, но такого нет и не будет!

*Отец, я не прошу разговаривать о чем-то или выяснять отношения, потому что правда заключается в том, что я не обидела тебя, не оскорбляла и не обвиняла. Мы уже ругались и ссорились раньше, но всегда мирно улаживали все разногласия. Я извинилась не потому, что вчера находилась в больнице под капельницей (это не имеет значения), а просто потому, что сейчас это будет звучать как оправдание или попытка вызвать жалость, и я не стремлюсь к этому. Я не знаю, на что ты обиделся или почему злобствуешь... Я ничего плохого тебе не сделала и не планировала. Мне также нет нужды лезть в твою голову и я даже не хочу этого. Просто любовь не исчезает так вот просто. Она либо есть, либо нет. Можно поругаться тысячу раз и помириться столько же раз. Но любовь остается, поэтому я написала тебе сегодня, а не вчера, когда осознала, что это нужно сделать. И мне нет интереса причинять боль или устраивать лишние споры с мамой. Зачем?

Пожалуйста, будьте осторожны и заботьтесь о себе. Извините, что после всех этих неприятностей я пыталась вернуться к вам в роли дочери, но это не получилось. Мои чувства и переживания принадлежат только мне. Даже если я больше никогда не появлюсь у вас.

Обнимаю вас. Желаю вам быть счастливым. Пока.

*Дочь, прошу прощения! Все мои ошибки - моя вина, я глупый идиот, размазня, но больше такого не будет.

Нет обид, есть только боль! Я стараюсь быть хорошим и правильным человеком, но я такой, какой есть. Возможно, я слишком эмоциональна, мне трудно полностью отказаться от наших сложных отношений. Хотя я понимаю, что это тупиковая ситуация. Да, я не хочу скрывать связь с мамой от тебя. Иногда даже люблю тебя смущать или дразнить. Но ты все равно не будешь меня презирать из-за этого? Или будешь? Пойми, я всегда хотела, чтобы у нас были открытые и честные отношения. Ведь это сближает и объединяет, работает как пальцы на одной руке!

- Я люблю тебя, моя дорогая, непостижимая, дикая девочка!

Оленька не повернулась, не убрала руку. Возможно, эти слова ей показались обыденными, но все же они задели ее душу.

Отправитель: Ингвар