Дистрибьютор. Глава 6

Приближался съезд представителей дистрибьюторов по всей Беларуси. И меня тоже пригласили на это мероприятие в качестве стажера. Фактически, я был никчемной персоной на шее Анжелы до тех пор, пока сам не научусь зарабатывать достойно, сдаю свои половые органы в аренду. В общем, таких как я собралось около пятидесяти человек в небольшом зале. Все неудачники горемычные, в основном мужчины, нас загнали как баранов в назначенный день. Мы сидели молча, скептически выслушивая жизнерадостных ораторов, выступавших со сцены.

Сначала выступал Мюллер. В присущей ему манере он снова поведал о опасности современного рабства, о невероятных заработках, открывающих путь к свободе. Анжела тем временем работала со звалом. В нарядной белой блузке с бэйджиком на левой груди и черных облепленных штанах она присматривала за микрофоном, чтобы никому из нас в голову не пришла идея устроить демарш, задать неудобный вопрос. И пока большая девочка с замком в клиторе и стальной молнией на вагине, забывшись, игралась с микрофоном, насаживаясь на него кулаками всеми возможными способами, на сцене шла подготовка к следующему выступлению. Вскоре на помост взошла черноволосая леди-вамп в белом деловом костюмчике — юбка-пиджачок-каблучки.

— Меня зовут Злата Бабич, — без предупреждения начала она. — Ещё год назад я, как и вы сейчас, искала приличную работу, ходила по собеседованиям, интересовалась зарплатой. Но мне постоянно делали сомнительные предложения. Как правило, интимные, — она заулыбалась, в зале тоже. — Сегодня я сама себе хозяйка. Я зарабатываю столько, сколько хочу. Не верите? Если я скажу, что в прошлом месяце мой доход составил десять тысяч долларов и это не предел, вы станете меня слушать?

Она продолжала развлекать уважаемую публику запутанными вопросами на сцене. Я с интересом рассматривал новую девушку на каблучках, щебетавшую со сцены. Она, как воробушек, энергично махала руками, доказывая первую теорему о неиссякаемых запасах денег в мире. Эта красотка - Злата Бабич - внешне напоминала Деми Мур в молодости, ну или Тину Канделаки - такая же грузино-армяно-сицилийская чернота волос, глаза, милая умная физиономия, макияж телеведущей. Густая черная копна волос, пышная, слегка завивающаяся, стянутая в хвост, по-деловому развевалась за спиной. Бабич держалась уверенно, даже слишком. Чрезмерная раскованность и выдавала в ней нервное напряжение. Кроме того, она старалась выглядеть старше, чем на самом деле. Её голос периодически ломался, взгляд улетал куда-то в сторону Мюллера и компании жирных котов, понажавших из корпорации. Они - паханы в костюмчиках при галстучках - сидели в первом ряду, сбоку от сцены и пасли курочку жадными превратными взглядами, наслаждались видом секси-деточки, прыгающей по сцене под их указкой. Кукловоды.

В антракте народ вывалился в коридор. Нас ожидало второе действие с главным паханом-мозгоправом, который ради причастия паствы не поленился приехать аж из самой Америки. Говорить он, правда, собирался по-русски, так как имел абсолютно русские, то есть еврейские, корни.

Я зашел в туалет - единственное место, где сетевики постеснялись растянуть сеть.

"Что я тут делаю? - спрашивал я себя, облегчаясь в писсуаре. - Приперся зачем-то. Сидел бы себе дома".

Фактически я ощущал себя разведчиком, шпионом во вражеском лагере, волком в овечьей шкуре. Мне хотелось поиграть в игры патриотов, подразнить Мюллера и компанию, потроллить Корнеги и старину Хилла.

"Пусть эти додики тратят на меня все свое время и деньги, я всё равно пришел сюда, чтобы развлечься", - думал я, достаточно усмехаясь и застегивая ширинку.

В тусклом коридоре мерцала полудохлая лампочка. Одна из дверей напротив туалета была приоткрыта. Я заглянул туда в надежде найти голую бабу на полу. Но там была мастерская. Куча мольбертов с незаконченной мазнёй, столы вдоль стен, накрытые длинными скатертями - обычный гадюшник начинающих живописцев. Я начал ходить, как в галерее, картинно закладывая руки за спину, покачивая головой с умным видом, делая вид, что впечатлен.

Неизвестно, сколько бы я провёл там времени, если бы неожиданно не послышались голоса. Они приближались, женские - хохотливые, мужской - приглушённый. В последний момент, услышав скрип двери, я успел нырнуть под стол, закрывшись свисающей до пола полотняной скатертью.

- Никого здесь нет? - послышался голос Мюллера. - Отлично. Анжела запри дверь, пожалуйста, чтобы нам не мешали.

Послышался проворот засова, кроме Анжелы и Мюллера в комнате был ещё кто-то.

- Деньги вперёд девочки, деньги вперёд, - нараспев мурлыкал довольный Мюллер.

Я уже нашел щель на уровне пола, приложился ухом к линолеуму и с удивлением наблюдал картину перед моим взором.

Анжела и Злата сдавали выручку. Толстые пачки зеленых банкнот, аккуратно перевязанные резинками, перекочевали из рук рабочих пчел в лапы трутней.

— Вот и все? — Мюллер выразил свое недовольство. — Что-то мало в этот раз. Ну ладно. У вас полчаса.

Я затаил дыхание, то, что произошло дальше, с трудом поддается описанию. Девушки, как по команде, сняли с себя нижнюю часть одежды. Злата задрала юбку и спустила капроновые колготки и трусики, Анжела расстегнула штаны и тоже предстала абсолютно голенькой в районе лобка.

Они обе были зашиты одинаковой стальной пружиной с замком. Амбарные золотые застежки, как колокольчики, болтались спереди, вставленные в клиторы.

Мюллер нашел на шее веревочку с ключиком, опустился перед каждой из девушек и по очереди разомкнул замки. Рабыни сами продолжили снимать оковы, осторожно вращая пружину. Они сидели попами на столах, раздвинув задранные ноги, лица у них были очень грустные, как будто кто-то умер. Мюллер стоял рядом, ухмыляясь, поглаживая себя по животику.

— Ну что, на кого сегодня будете мастурбировать? — он достал платок и протер запотевший лоб. Мозгов у него выше крыши.

Девушки ничего не ответили, даже не взглянули на него. Они были заняты собой, напряженно, не теряя времени, они мастурбировали, свободной рукой держа телефоны, вглядываясь в экраны.

Мюллер приблизился.

— Что тут у нас? — он заглянул в телефон Златы. — М-м-м. Сталлоне, как интересно. Давай я тебе помогу, золотце.

Он достал из ширинки вялый набухший член-банан, направленный вниз, раскатал презерватив и одним махом вогнал банан в Злату. Та даже глазом не моргнула, только шире раздвинула ноги, нахмурилась и быстрее задергала ручкой, еще пристальнее вглядываясь в экранчик телефона, еще сильнее вдавившись спиной в стенку. Мюллер тоже отвернулся в сторону, трахая девушку, как резиновую куклу. Казалось они совсем не заметили друг друга. Только сдержанные стоны Златы и закатывающиеся зрачки свидетельствовали о том, что ей хорошо. Только хмурое выражение её лица и яростные взгляды, которые она время от времени кидала на Мюллера, говорили об обратном.

Рядом находилась Ангелина. С отсутствующим взглядом она занималась чем-то на своем телефоне. Ее прекрасная фигура раскинулась на столе. Изящные бедра гордо поднимались к подвернутым коленям.

Скучающий Михаил приблизился к Ангелине и заглянул в ее телефон.

— Это тот Максим? Чернов, по-моему, его зовут, — Михаил улыбнулся хитрой улыбкой, снял Ангелину со стола и поставил раком перед мольбертом. — Сейчас я покажу тебе, сучка, настоящего мужчину. Ты ведь этого хочешь?

— Да, — безразлично пробормотала Ангелина, продолжая заниматься своим делом и уставленно смотреть в телефон.

Теперь я отчетливо видел выражение ее лица – грустное, испорченное. Ее рука, опущенная вдоль округлого животика, дергалась в диком ритме.

Михаил с рыком вошел в нее, нацепил пышный медовый хвост на кулак и начал жестко трахать, видимо, воспринимая картинку на телефоне Ангелины как личное оскорбление.

Мне хотелось плакать от горя, от отчаяния. К себе, к Ангелине. Она занималась самоудовлетворением, глядя на мою фотографию, представляя себя со мной, пока Михаил имел ее сзади. Я не мог выйти и остановить насилие, потому что я не знал, что скрывается за этим всем. Почему девушки позволяют Михаилу заключать на себя эти зависимости? Почему они работают для него как пчелы с утра до вечера? Я боялся выдать себя, ухудшить положение. Михаил оказался не таким глупым, как мне представлялось изначально.

В этот момент взгляд Ангелины оторвался от телефона и скользнул по полу. Видимо, она что-то почувствовала. Какая-то тонкая связь, неразрывная и вечная, уже установилась между нами. Непостижимая, духовная связь, которая соединяет одинокие сердца союзом любви.

Наши взгляды пересеклись, она удивленно вздохнула, рука под ней замерла на короткое мгновение. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Поняв, что за ней наблюдают, и не кто-нибудь, а тот самый объект вожделения, который хранится у нее в телефоне, Анжела с новой энергией бросилась заниматься самоудовлетворением, стимулируя окоченевший клитор до потери чувствительности.

Она улыбнулась крайком губ, по-доброму, как бы извиняясь, как бы говоря:

«Ну извини, Дима, что так получилось. Я не виновата».

Внезапно слезы покатились по ее щекам.

Продолжая беззвучно рыдать, она закрыла веки и ее зрачки устремились вверх. Неприятный стон вырвался из нее словно душа и отразился эхом по мастерской. Она прыгала и изгибалась как тогда со мной на диване отлетая назад широкой задницей, садясь на затвердевший член, который внезапно также начал испытывать оргазм под аккомпанемент странных ослиных звуков, напоминающих кудающего индюка:

— И-а! И-а! И-а! — Мюллер украсил свое возбуждение.

Когда все закончилось, девушки снова закрыли свои вагины пружинами. Мюллер повесил замки и немного пошлепал рабынь по попам, проводя из за двери со словами:

— А теперь за работу, мои красавицы. Кто не работает, тот не трахается.

Они уходили собирать бабло для пузатого гипнотизера, обслуживая покупателей и предоставляя ограниченный, но весьма приемлемый спектр услуг — минет плюс анал. Я не знал почему.

Почему они это делали.