Когда будущее исчезает. Глава Первый секс когда был Часть 1/6

After the Future is Gone от NoTalentHack

***********************************************

– Вот так все и заканчивается.

Я говорю сам с собой, несколько тихих слов, пробормотанных в передней комнате маленькой, скудно обставленной квартиры, которую занимаю только я. Остальная почта, которую я принес, – весь хлам – упала на пол, оставив в моих руках только юридический конверт. Я знаю, что это. Это то, на что я надеялся и чего боялся почти весь прошлый год. Это окончательное заявление о моем разводе с Лизой.

Конверт – от моего адвоката. Его содержимое фиксирует окончательное распоряжение всеми нашими земными благами и имуществом. Детали не имеют значения. Я получил то, она получила это, наши счета разделены так-то и так-то. У нас... У нас не было ни детей, ни домашних животных, ничего живого, что можно было бы разделить между нами. По крайней мере, не в конце. Между нами жила любовь, которая когда-то процветала, но она увяла, когда я перестал за ней ухаживать. Наша любовь окончательно умерла, когда она обратилась к другому, сначала за утешением, которое приносит дружба, потом за утешением, которое дарят друг другу мужчина и женщина.

Я мог все остановить. Она могла все остановить. Но никто из нас этого не сделал.

Десять месяцев назад я спешил домой, чтобы сделать сюрприз своей жене. Наконец-то, наконец-то моя тяжелая работа и долгие часы принесли свои плоды. Я получил сообщение о том, что мое повышение гарантировано, и взял выходной, чтобы отпраздновать это событие. Мое стремление к повышению создавало в нашем браке напряжение, но теперь все наладится. Наше будущее обеспечено. Мы можем, наконец-то, купить дом и завести детей.

Но прежде всего нужно было восстановить то, что было повреждено. Я отправился в магазин, чтобы купить цветы и ингредиенты для приготовления любимого блюда Лизы. Это была лишь малая часть того, что нужно было сделать, чтобы преодолеть расстояние между нами, которое появилось в последнее время. Но это был первый шаг, попытка начать восстановление этой основной опоры моего счастья.

Приехав после обеда, я заметил ее автомобиль на парковке нашего жилого комплекса. Вначале я надеялся сделать ей сюрприз после работы, но может быть так будет даже лучше. День, проведенный вместе и закончившийся общим обедом нашими руками на нашей скромной кухне, мог стать именно тем шагом, который поможет укрепить нашу связь. Я улыбнулся припоминая начало нашей восьмилетней совместной жизни, когда мы только переехали в первую квартиру. Для двоих она была слишком маленькой, но мы были не просто двумя людьми, мы были единой семьей, объединенной любовью.

Мы не всегда были такими. Я особенно – нет, но мы это исправим. Вместе.

Поднимаясь по лестнице, я ощущал усталость и задыхался на каждом шагу. Несколько лет назад я не испытывал таких трудностей, но близость с женой – это не все, что я пожертвовал ради нашего будущего. Долгие часы на работе должны были означать меньше времени на другие вещи, и я перестал уделять своему здоровью должное внимание. Я кормил себя обычной американской фаст-фуд диетой, жертвуя своим здоровьем ради экономии времени. Больше не занимался спортом и только притворялся, что хоть подняться по лестнице или припарковаться подальше от дома поможет сохранить физическую форму, которую я имел в школе, когда занимался бегом на длинные дистанции. Когда эта игра закончилась, и десять набранных килограммов превратились в двадцать, а затем в сорок, я даже перестал прикладывать эти маленькие усилия.

Закрыв за собой дверь, я услышал, как выключился душ. Прошло уже слишком много времени с тех пор, как я видел прекрасное тело моей жены полностью обнаженным при ярком свете. Если и наблюдал его недавно, то только кратковременно, когда мы занимались любовью под одеялом в темноте. Называть это "занятием любовью" на самом деле было слишком громко для того, чем стала наша интимная жизнь за последние полгода. Мы постепенно стали относиться к этому как к биологическому процессу, а не как к пылкой одержимости, которая овладевала нами еще в колледже почти одиннадцать лет назад. Это больше не было просто приятным удовольствием, которое мы разделяли в начале прошлого года перед тем, как наши планы на будущее разрушили наше настоящее. Мы лишь выполняли это, чтобы снять напряжение и чтобы я мог сконцентрироваться на работе.

Из спальни доносился смех – чистый, как звон колокольчика, высокий и сладкий. Я улыбнулся и поспешил туда, надеясь обнаружить ее в нашей комнате, мокрую и обнаженную, чтобы снова обнять ее. День провести вместе – это хорошая идея, но как можно лучше начать его, чем возобновить нашу страсть в середине дня, так как мы делали это раньше? Это было что-то, что напомнило бы ей и нам о том, что наша страсть просто отложена реальностью расходов на жилье и воспитание ребенка, а не забыта.

Затем я услышал другой смех. Глубокий гул, похожий на отдаленные раскаты грома перед бурей.

Мое сердце замерло. Дверь в спальню была приоткрыта, и я почувствовал растущее беспокойство. Казалось, что я оказался главным героем ужасного фильма и понимал, что не должен открывать дверь. Почти слышал просьбы зрителей не делать этого. Но подобно несчастным персонажам этих фильмов, я не послушался предчувствия. И, подобно им, был наказан за это.

Моя жена Лиза, моя старая знакомая из колледжа, смотрела в глаза Питу - моему давнему другу. Они стояли рядом, лицом ко мне, а его сильные руки обнимали ее. Если бы не полотенце на его талии и ее обнаженное тело, можно было бы подумать, что они позируют для свадебного фотографа. Ее темные каштановые волосы были мокрыми от воды, которая все еще стекала с них. Она смотрела на него с такой любовью и преданностью, которую я уже давно не видел. И это отражалось на его лице. Заметив разобранную кровать за ними и складку запачканных простыней в углу комнаты, я почувствовал запах секса в воздухе.

Лиза погладила грудь Пита и открыла рот, чтобы что-то сказать - именно тогда он заметил меня.

Он начал говорить со мной, но я не слышал его слов. Мой пакет продуктов упал из рук на пол, и банки разбились. В мгновение ока на лице Лизы промелькнули разные эмоции: шок, вина, сожаление, а затем решимость. Но ни разу я не увидел на ее лице проявления любви или страха. Было очевидно, что их раскусили, и им не оставалось другого выбора, как признаться. В этот момент я понял, что Лизы уже нет в моей жизни - мы расстались.

Пит подошел ко мне и поднял свои грубые руки в жесте сострадания, словно подходя к раненому животному. Он успокаивал меня и заверял, что вскоре все закончится. Мне было больно, но он обещал, что все будет хорошо и скоро закончится. Вдруг раздался гневный рев издалека. Я сократил расстояние между нами и ударил его кулаком по щеке. Сделал еще один удар, а потом еще один - но Пит легко увернулся от всех моих ударов. Там, где я был простым бегуном на дистанции, Пит был опытным бойцом. Я понял, что он позволил мне первым ударить его, а синяк, который уже начал появляться под его глазом, был последним знаком верности в нашей двадцатилетней дружбе. В его глазах я увидел боль и страдание, которые превосходили те, что я видел на лице Лизы.

Никогда раньше я не испытывал такого глубокого ощущения потери. Потом они начали разговаривать, но звуки их голосов не доходили до меня... Я не мог воспринять то, что произносили они, так же как и понять значение их слов. Голова кружилась, рука болела. Желчь поднималась в горло. Слезы застилали глаза, сердце было пустое. Я выбежал из комнаты, из квартиры, из жизни нашей троих.

Тут прошлое стиралось перед глазами. Я был в шоке. Следующее, что помню - я находился в номере отеля и смотрел в потолок. Мой телефон постоянно жужжал в кармане, но я отложил его как можно дальше от себя, будто это было осиное гнездо. Когда я смог преодолеть свой страх и наконец-то взять телефон в руки, то увидел цепочку сообщений от Пита и Лизы: они извинялись, выражали беспокойство, испытывали страх и гнев. Они умоляли меня позвонить, просили не предпринимать необдуманных действий, не наносить вреда себе. Как будто я мог нанести себе больше вреда, чем они уже причинили.

Я бросил телефон через всю комнату, и дорогостоящие материалы - силикон и стекло на тысячу долларов - разлетелись на обломки. Затем я лег на кровать и рыдал о том будущем, которого никогда не увижу, о детях, которых никогда не будет у меня, о доме, где я никогда не живу. Мое изможденное последним годом заброшенности тело болело и тряслось от рыданий. Наконец-то я погрузился в глубокий благословенный сон без сновидений.

***

Когда на следующее утро я очнулся еще до того, как свет проник в окно, я почувствовал себя потерянным и растерянным. Я осмотрелся в поисках Лизы перед тем, как осознал реальность своего положения и стал опять скорбеть о том, что потерял. Слезы уже иссякли, но место им заняла глубокая усталость. Я знал, что мне нужно встать и двигаться дальше, но не мог найти в себе силы встретиться с реальностью лицом к лицу. Однако, наконец-то я стал более разумно оценивать свое положение. Биологический инстинкт выживания заглушил эмоциональные раны, которые заставляли меня желать смерти.

В ужасе и отчаянии я вчера побежал, ничего не имея, кроме одежды на спине и содержимого карманов. Я решил это исправить. Я позвонил на работу и оставил сообщение о своей болезни и временном отсутствии, а также указал номер телефона в гостинице, по которому можно было со мной связаться. Я знал, что не смогу встретиться с Лизой (и Питом? Вместе? Боже, почему они... нет. Сейчас об этом не думать. Сначала нужно выжить), но я также понимал, что мне необходимо заглянуть в нашу квартиру хотя бы для того, чтобы взять достаточно одежды и предметов первой необходимости, чтобы притвориться живым.

Еще не приходя в себя, я направился в наш жилой комплекс. Мы все существа привычки, и я знал, что Лиза каждое утро выезжает из комплекса через одни и те же ворота. Оставалось только подождать ее автомобиль проехавшим мимо меня по дороге на работу. И я ждал. А потом ждал еще. К одиннадцати часам я осознал, что или ее нет в квартире, или она сегодня не планирует уезжать. Не знаю, что из этого вызвало большую печаль: то ли она решит провести ночь у Пита, то ли мне придется столкнуться с одним из них или даже обоими, если я захочу забрать свои вещи?

Неважно. Мне нужна была свежая одежда и туалетные принадлежности, нужен был мой ноутбук, нужно было... Мне нужно было вернуть свою жизнь, но это невозможно. Так что придется собирать осколки и попытаться начать какую-то искаженную новую жизнь. Все, что нужно было найти, находилось там, где я испытал самую сильную боль в своей жизни, и мне предстоит столкнуться с этим лично.

Наконец, я набрался храбрости, въехал в комплекс, припарковался и поднялся по лестнице в нашу... ее квартиру. Это последний раз, когда я когда-либо переступлю ее порог. Мы можем обсудить аренду позже, но эта квартира уже никогда не будет моей, уже никогда не станет нашей. Она принадлежит ей. Во мне возникло чувство грусти, но я подавил его. Есть то, что нужно сделать.

В квартире было тихо и чисто, даже чище, чем вчера, когда я уходил. Пустота. Странно безжизненно.

С маленького стола на кухне я собрал свой ноутбук и сумку. Я вспомнил о множестве бессонных ночей проведенных здесь после того как Лиза ложилась спать. Вначале она уговаривала меня идти с ней, пытаясь приманить меня своими обещаниями удовольствия, которые она может мне доставить, если я просто приду в постель в разумное время. Но я был слишком занят строительством нашего будущего, чтобы понять, что я разрушаю "нас". В конце концов, она сдалась. Мы стали просто соседями, делящими прошлое и иногда кровать, а не мужем и женой.

Начал я с ноутбука в надежде придумать, что еще нужно упаковать в гостиной или на кухне, но там уже было все. Я не хотел идти в спальню, но не мог придумать причину откладывать это дальше. Все то, что имело значение в моей жизни, умерло здесь вчера. Но мне все равно нужны были предметы внутри - вещи, которые позволят мне притвориться тем, кто все еще жив.

Я тихонько прошел по коридору к нашей комнате. Половину пути осознал, что скрадываюсь словно собираюсь открыть дверь и застать их вместе. Рассев головой от таких мыслей, я выпрямился и пошел решительно. Худшее, что может случиться здесь уже произошло.

Внутри я обнаружил спальню, которую мы разделяли. Все выглядело безупречно, словно ничего не произошло. Кровать была аккуратно заправлена, комната оставалась такой же, как каждое утро перед нашими рабочими буднями. Нет никаких признаков того, что вчера мой бывший друг занимался сексом с моей женой именно здесь, дома, в нашей постели.

Горячее чувство ярости и страх перед их возможным возвращением подстегивали меня. Я поспешно собрал свою одежду и бросил ее в сумку для ночевки. В шкафу все еще висел мой портплед для костюмов со следами предыдущей командировки и полон одежды, которую я носил в последний раз, когда игнорировал свою жену на протяжении долгой недели. Оставшаяся одежда была аккуратно уложена в несколько пакетов для мусора. Там были личные предметы, которые я хотел сохранить, они также отправились в эти пакеты. Мне не нужны были наши фотографии и сувениры, напоминающие о нашем бессмысленном десятилетии. Я не мог представить, что буду окружать себя этими печальными напоминаниями. Пусть она оставит себе телевизор и мебель; я не знаю, где окажусь через неделю, и не вижу смысла вернуться сюда ради пары вещей, которые можно легко заменить. Но потом я осознал, что меня тоже легко заменить.

Заглянув в ванную за своими туалетными принадлежностями, я был готов уйти. Взглянув на пакеты для мусора разбросанные по кровати, я почувствовал пустоту. Одиннадцать лет вместе. Восемь из них мы были женаты. И все, что осталось - это груда безделушек.

Я загрузил вещи в автомобиль, тяжело дыша и отдыхая после второго подъема и спуска, и был вынужден сделать остановку для отдыха на середине третьего. После последнего подъема я оставил записку на столе у входа.

Лиза,

Я не понимаю, как ты могла так поступить со мной, и не верю, что ты сможешь объяснить это так, чтобы удовлетворить меня. Пожалуйста, не связывайся со мной. Мой адвокат будет общаться с тобой. Я буду следить за тем, чтобы соглашение было справедливым; хотя бы один из нас должен быть честным во всей этой ситуации.

Майк

Я снял кольцо, положил его на записку и ушел, закрыв дверь.

***

Конечно же, все оказалось гораздо сложнее. Позже в этот же день я заменил разбитый телефон, и он почти сразу начал непрерывно звонить. Весь день я получал СМС-ки и голосовые сообщения. К актерскому составу Лизы и Пита присоединился греческий хор из друзей, родителей, братьев и сестер, родственников и других людей, выражающих свои мнения и советы.

– Я только что услышал! Что произошло?

– Тебе нужно позвонить ей!

– Попытайся разобраться!

– Братан, мне так жаль.

– Оставь эту чертову сучку.

– Какого черта ты сделал со мной сестрой?

– Ты в порядке?

– Никто ничего не знает о тебе. Мы встревожены. Пожалуйста, позвони.

– Давай, парень, пойдем выпьем.

– Блин, какая же досада. Если бы ты был настоящим мужчиной...

– Я тебя люблю, Майк. Мне очень жаль.

Я игнорировал все это. Написал сообщение одному из близких друзей о том, что я живой, невредимый и хотел бы быть оставлен в покое на какое-то время, и просил передать это всей нашей группе друзей.

Однако именно в этом заключалась проблема, не так ли? Группа друзей была нашей. Я и Пит были друзьями уже двадцать лет. С Лизой мы провели вместе одиннадцать лет. Мы все учились в колледже. Мои друзья - это также друзья Лизы и Пита. Друзья Лизы - мои друзья, а также друзья Пита. И друзья Пита - мои друзья, а также друзья Лизы. За исключением нескольких коллег по работе и нескольких приятелей по хобби, которые не разделяли ни с Питом, ни с Лизой, у меня не было времени для общения с ними с тех пор, как я начал свое безумное стремление в "будущее". Все наши друзья были общими. И это означало, что пришло время рассчитаться. Лиза и Пит предательски обманули меня, и люди должны были выбирать сторону, буду я просить или нет. Это просто характерно для общих групп друзей при разладе.

Когда пыль осела, большая часть наших общих друзей оказалась на их стороне. Они рассчитали все просто и жестоко. Нас было трое. Двое из нас остались вместе. Один из нас отдался на год из-за работы, а двое других остались вместе. Все чувствовали себя немного отчужденными от меня, больше, чем от Лизы и Пита. Люди думали, что я обиделся, но когда дело дошло до конца, Лиза и Пит были единой силой. Это только облегчило ситуацию для всех, кроме меня. Те, кто по естественности выбрал бы сторону Лизы, поддерживали Пита и Лизу. Те, кто по естественности был бы на стороне Пита, также поддерживали Пита и Лизу.

А те, кто по естественности стоял бы на моей стороне? Некоторые из них поддержали меня. Очень мало людей - тех, у кого были более высокие моральные принципы или которые просто были в моей сфере влияния. Но не так много, как я надеялся. Выступить против Лизы и Пита означало выступить против других их друзей. И это означало, что, даже если они чувствуют, что меня обидели, не так сложно просто плыть по течению.

В течение недели количество людей, отправляющих мне сообщения, стало почти нулевым. Спустя месяц единственными собеседниками для меня остались семья и коллеги по работе.

Я испытывал отвращение к своей работе. Я пожертвовал так много в угоду чему? Небольшому увеличению дохода. Немного большему престижу. Лучшей жизни, которая так и не наступила. Каждый день перед тем, как отправиться на работу, я размышлял о том, чтобы позвонить и уйти в отставку, но что это изменит? Мне нечего будет показать за все то время и страдания.

Я решил перестать использовать социальные сети. Конечно, я заблокировал Лизу и Пита, а также несколько из их самых активных поддержателей. Однако оставалось еще множество людей, которые не выбрали свою сторону. В течение нескольких недель я видел фотографии счастливых пар на улицах, а "друзья" делали радостные групповые снимки на вечеринках, танцевали или устраивали игровые вечера. Это было слишком мучительно. Я удалил все приложения социальных сетей, что только усилило мою изоляцию. Это был еще один шаг назад, но война уже была проиграна. Какое значение имела еще одна обыденность?

Честно говоря, ни Лиза, ни Пит не стали связываться со мной после того, как я передал им документы. Я почувствовал справедливость этого решения. Не потому что я хотел так – если бы можно было, я бы полностью истребил их жизнь вместе с Питом и засыпал землю солью. Но тогда они остались бы в моей жизни еще дольше времени. Слишком много усилий и боли вложено в то, чтобы получить такую малую отдачу. Слишком много частички моей души пропало, а жизнь прошла зря на людей, которым я никогда не смогу достойно отплатить за то страдание, которое они причинили мне.

Я переехал в небольшую квартиру с двумя комнатами. Мне больше ничего не требовалось. У меня отсутствовали друзья, нет ни одного человека, который мог бы меня полюбить. Мои увлечения оставались либо индивидуальными, либо происходили вне дома. Я даже не задумывался о покупке телевизора; в конце концов, если нет с кем делить диван и обниматься, то почему бы просто не смотреть фильмы на ноутбуке? Было проще лежать в постели и безудержно наслаждаться сериалами на Netflix до потери сознания, а затем вставать утром, отправляться на работу и начинать все заново. И так каждый день. Таким образом я проводил свое время.

***

Почти два месяца я жил как незримая тень, ступая в мир так тихонько, что ее нельзя было увидеть или почувствовать прикосновение. Периодически я пытался заглянуть в бары, но все старые заведения уже принадлежали Лизе и Питу - так же, как и мои бывшие друзья. Рестораны, кафе, бары, клубы - везде, куда я ни попытался зайти и пообщаться, нашлись либо бывшие друзья, либо самая счастливая пара. Однажды я решил посетить редко посещаемый нами бар и свернул за угол прямо в тот момент, когда Лиза и Пит входили в него - они шли рука об руку, смеясь и полными любви друг к другу и жизни. Это было как пуля, от которой я избежал удара, но мне не хотелось испытывать свою удачу еще раз, поэтому я предпочитал просто оставаться дома с самим собой.

Я прибавил еще больше веса - около шестидесяти килограммов больше, чем в начале. Постоянная усталость и болезни стали мне преследовать. Кроме того, у меня возникли проблемы со сном. В первый месяц я каждую ночь терял сознание от депрессии, стресса и усталости после долгих часов просмотра всего, что предложил алгоритм Netflix. Я был настолько истощен, что сны меня уже не посещали. Но это состояние продолжалось недолго.

Сны начали преследовать меня в начале второго месяца. Темные. Унылые. Постоянно меняющиеся.

Таинственные фигуры кормили меня пищей и изготавливали одежду из долларовых купюр, когда я бессильно кричал. Пит флиртовал с Лизой на моем рабочем столе, а она умоляла его дать ей детей, которых я никогда не смогу подарить. Мои друзья указывали на меня пальцами и смеялись, когда за мной гнались адские псы, имеющие лица моей бывшей жены и лучшего друга. Мое подсознание было ярким, но не особенно чувствительным.

Я начал бояться засыпать. В надежде повторить тот прекрасный безсновидный сон я стал гулять по ночам до позднего времени. Мой новый район не был таким уж плохим, и я проводил время, блуждая по его улицам. Из-за своего сидячего образа жизни моя выносливость была подорвана, и я мог гулять только полчаса за раз, но в конце концов я добрался до того, что гулял до раннего утра.

В какой-то момент я достиг своей цели. Я действительно был уставшим и снова засыпал без кошмаров. Но поскольку я начал терять вес и повысил свою выносливость, мне приходилось гулять все больше и больше. А если я этого не делал, кошмары снова проникали в мои сны. Моя работа начала страдать. Я либо не высыпался из-за позднего ложения после прогулок, либо не высыпался из-за кошмаров, которые заставляли меня просыпаться. Было нужно что-то изменить.

Моя сестра Алли порекомендовала мне психотерапевта Джима, который помог ей пережить расставание. Сначала я был скептически настроен, ведь я знал причину всего этого. Я знал, что отдал себя работе слишком много и жене – слишком мало. И так как природа не любит пустоту, Пит стал тем человеком, которым я не мог быть. Алли рассказала мне о некоторых вещах, которые Джим говорил ей, и это окончательно убедило меня. Иногда мы смотрим на симптомы и думаем, что это сама болезнь.

В нашей начальной встрече мы посвятили время, чтобы познакомиться друг с другом. Я получил достаточно информации о Джиме, чтобы убедиться, что он сможет помочь мне, и поделился с ним всей своей историей. Сначала я рассказывал о своем ближайшем прошлом; это была основная причина моего пребывания здесь. Он внимательно слушал мою историю - как отношения с Лизой и со мной, так и отношения с Питом, а потом я рассказал о последнем годе своего брака и дружбы, о стремлении к успеху в работе и неприятном открытии измены. Он вежливо задавал несколько ключевых вопросов, но больше всего он просто позволил мне выговориться и рассказать все, что лежало на душе.

Когда я закончил свой рассказ, он спросил:

- За что ты чувствуешь, что заслуживаешь эту боль?

Сначала меня охватило недоумение. За что? Затем я почувствовал гнев. Даже скорее ярость. Встал, крича на него:

- Как ты смеешь так говорить? Я не заслуживаю этого! Вообще не заслуживаю! Я старался быть хорошим мужем и обеспечивать свою семью! Я любил ее, а она меня бросила. Я доверял ему как брату, а он нанес мне удар в спину. Они сами виноваты! Они заслуживают этой боли! А я - нет!

Во время моего эмоционального выступления Джим оставался почти безразличным. Когда он заговорил, его голос был мягким и успокаивающим.

- Я не говорил, что ты заслуживаешь это. И ты правда не заслуживаешь. Я спрашивал, почему ты считаешь, будто тебе это полагается.

Я вернулся на диван и напряженно посмотрел на него.

- Я не думаю, что я заслуживаю эту боль. И я не понимаю, о чем ты говоришь. Это они сделали, а не я.

- Если ты считаешь, что не заслуживаешь этой боли, то почему продолжаешь себя мучить?

Мое негодование вновь вспыхнуло.

– Я не страдаю! Мне причинили боль, и я чувствую ее! Боже, что ты за шарлатан?

Он глубоко вздохнул и сделал паузу, словно собираясь с мыслями. Потом рассказал мне историю.

– Купец движется по дороге. Ему необходимо достичь следующего города до заката, поэтому он спешит. Дорога проходит через лес, известный своими разбойниками, но он пренебрегает предосторожностью. Вместо этого он продолжает двигаться, стремясь как можно скорее добраться до места назначения.

– Он не замечает признаков опасности, подстерегающей его. В лесу становится тихо, но он этого не замечает. Обочина дороги оказывается необычно чистой. Он начинает беспокоиться, но уже слишком поздно. Звук лука раздаётся и острый укол пронзает его руку – стрела попадает в цель. Из-за дерева на расстоянии от дороги выходит одинокий разбойник и готовится выпустить еще одну стрелу. Так почему купец не двигается со своего места?

Я смотрю на него, ожидая продолжения, но вскоре понимаю, что вопрос не риторический.

– Что? Я не понимаю. Он должен был двигаться. О чем ты спрашиваешь?

– Вопрос простой, Майк. Почему человек остается стоять на дороге, когда на него готовятся выпустить еще одну стрелу? Почему он не отходит за дерево? Почему он не атакует нападающего? Или не падает на землю? Разве есть что-то еще, кроме того, чтобы быть пораженным следующей стрелой?

Я фыркнул в ответ.

– Я чертовски хз! Он в шоке. Он этого не ожидал.

Джим задумался на мгновение и немного кивнул.

– Возможно. Если бы это был ты, что бы ты предпринял?

Меня уже тошнило от этой ерунды. Я собирался высказать Алли свои мысли о том, что она послала меня к этому ублюдку.

– Я бы изменил направление. Забрался бы на дерево, как говоришь ты. Отдал бы себе время для размышлений.

– Так почему же сейчас ты стоишь на середине дороги?

Мое кровь начинала закипать.

– Что, черт возьми, это означает?

Он посмотрел на меня сочувствующим взглядом.

– Ты был женат, стремился достичь места, где была стабильность, чтобы на самом деле заботиться о своем доме и детях. Но ты был так зациклен на этом, что не замечал предупреждающих знаков в отношениях до самого позднего момента. Когда ты пришел к Лизе и Питу, первая стрела поразила тебя так сильно, что рациональное обдумывание стало почти невозможным.

– Боль от потери их, а затем еще больше от потери друзей была огромной. Это была стрела, которую ты не ожидал получить. Но прошло уже три месяца, а ты все еще на середине дороги. Ты не смог избежать первой стрелы. Но с тех пор бандит продолжает обстреливать тебя стрелами, а ты просто стоишь и принимаешь их.

– Ты потерял свою любовь и друзей, включая лучшего друга. Но не попытался заменить их. Ты потерял свои любимые места, но есть другие места, куда можно отправиться. У тебя есть время, свободное время. Это время, которого бы ты не хотел иметь, но вместо возвращения к своим увлечениям ты завяз в своей боли и одиночестве. Ты...

Я взорвался, вскрикнув на него:

– Потому что это чертовски больно! Потому что все, кого я люблю, отвернулись от меня! Какой смысл выходить на улицу, чтобы быть в одиночестве? Кому какое дело до того, что я хожу куда-то пить, танцевать или играть в игры и притворяться, будто все хорошо? Как мне завести новых друзей, если я не могу доверять? Я не могу! Я не смогу попытаться еще раз, потому что просто все снова испорчу!

Он подождал, пока я осознаю, что только что произнес. Подождал, пока вдруг осознание распространится по моему лицу.

Джим говорил тихо. Успокаивающе.

– Ты не провалился полностью, Майк. Не совсем. Не сам. Ты перекладываешь ответственность за всё это на себя. Ты делал ошибки? Да. В конце концов мы здесь разговариваем же. Но и у твоей жены была своя роль в этом провале. И у Пита тоже.

Он переместился в кресле, слегка наклонившись вперед, и спросил:

– Как Лиза отнеслась к твоему решению сосредоточиться на карьере?

Я попытался вспомнить время до всего этого. До гнева, до предательства, когда мы были против всего мира.

– Она сказала, что гордится мной. Была так рада, что у нас будет дом и дети. Она поддерживала меня в этом. Знала, что мне придется пожертвовать временем с ней. Что придется отказаться от хобби и свободного времени. Она собиралась попытаться взять на себя часть обязанностей: готовка, уборка и прочее. Мы должны были стать командой.

– Какие чувства ты испытывал при этом?

– Гордость. Словно я делаю все возможное для нас. Для неё. Я чувствовал... Я знаю, это может показаться мужским шовинизмом, но я чувствовал себя настоящим мужчиной. Я делал все, что было в моих силах, чтобы обеспечить и подготовить нас к следующему этапу в нашей жизни.

Он сделал несколько записей.

– Итак, подведем итог: она поддерживала тебя, гордилась тобой, предпринимала все возможные усилия, чтобы это было то, что вы могли делать вместе. Работали как команда, как следует для пары.

– Да. Так все и начиналось, конечно.

– Тогда давай немного продвинемся вперед. Когда ты рассказал мне о том, как закончились ваши отношения, как медленно исчезала ваша эмоциональная и физическая близость, что сделала Лиза? Сначала она старалась привлечь тебя в постель, но что еще? Просят ли она тебя остановиться? Говорит ли, что ты мог бы замедлиться и что пока вы вместе это самое главное?

Я задумался на секунду пытаясь разобраться со своими мыслями...

– Не так много слов. Она давала намеки, я полагаю. «Давай сегодня не будем ужинать дома». «Может быть обнимешь меня на диване?» «Не хочешь провести выходные где-нибудь вдвоем?» Но когда я отказывался, она просто пожимала плечами и продолжала гулять одна.

– Она когда-нибудь прямо просила тебя остановиться? Говорила ли она, как сильно это ее ранит? Говорила ли она, что думает, будто между вами все идет к концу?

– Нет, я... осматриваясь назад, зная то, что знаю сейчас, были времена, где-то около, не знаю точно, может быть четырех или пяти месяцев, когда я видел, что мое напряжение начинало нервировать ее. Но она не открывалась передо мной. Я думаю, она старалась быть сильной из-за меня. Я знаю, что и ей было трудно, но полагался на то, что она просто... закрылась на замок.

Он поднял взгляд со своего блокнота.

– В каком смысле?

– Она занимала место на диване, пока я трудился, и следила за своими программами. Сначала она несколько раз просила меня присоединиться к ней, но у меня всегда не хватало времени, поэтому в конце концов она перестала приглашать. Она начала пользоваться микроволновкой для приготовления еды, так как мы перестали так часто обедать вместе. Когда она выходила на связь, то уже не спрашивала, хочу ли я пойти с ней, а просто говорила, что уходит.

Он медленно кивнул.

– Понятно. Итак, вы прошли путь от пары-команды до двух людей, которые живут вместе.

–.. . да.

Я опустил голову и отвернулся. Я не хотел встречаться с его взглядом. Мне было стыдно. Когда все было изложено таким образом, стало очевидно, что проблемы возникли задолго до того момента, как я их заметил. Проблемы не только заключались в том, что я работал слишком много, но и в том, что Лиза мало говорила со мной о своей боль и одиночестве. Как я не смог заметить этого? Почему мы позволили, чтобы все развалилось на части таким образом? Почему я не боролся за нее?

Его голос вывел меня из задумчивости.

– Это не твоя вина.

– Что? Конечно, это моя вина. Кому еще бы она принадлежала?

– Позволь мне переформулировать. Это не только твоя вина. Очевидно, что что-то произошло, что помешало эффективному общению. Намеки и грустные взгляды недостаточны. Ты знаешь, почему вы просто не поговорили друг с другом? Почему она не подошла к тебе и не сказала: "это не работает, нам нужно работать над собой"?

– Не знаю. Я... Я понимал, что к концу все было плохо. Но думал, что мы все еще хотя бы команда. Помнишь, я собирался устроить для нее сюрприз. Попробовать вернуть то, что было.

– Но она пошла дальше.

Я почувствовал, что у меня наворачиваются слезы. С самой первой недели я несколько раз проливал горькие слезы, однако думал, что эта боль уже осталась позади. Но это оказалось далеко не так. Мое горло сжималось, и я едва смог выдавить: «Да, возможно», прежде чем начать рыдать от мысли о том, что я потерял.

Джим позволил мне проявить свою боль столько времени, сколько было нужно, подавая мне салфетки и давая время для восстановления. Когда я наконец успокоился, он спросил:

– Ты после этого разговаривала с кем-нибудь из них?

Я отрицательно закивал головой.

– Нет. Подождите. Они предали меня. Даже если у меня и Лизы были проблемы, она все равно изменяла мне. А он... этот проклятый змей... он отнял ее у меня. Я больше не хочу видеть ни одного из них.

Он нахмурился.

– В конечном итоге тебе придется прощать их, Майк.

Я был поражен.

– Ты что, сошел с ума? Как я могу простить это? Она мне изменяла! Он забрал мою жену! Пусть они оба сгорят в аду, меня не волнует! Боже, я не старался обмануть ее при разводе только потому, что хотел покончить с этим как можно скорее.

Он сделал еще один глубокий вдох. Я почувствовал себя его отражением и понял, что бессознательно повторяю его действия каждый раз, когда он это делает. Это только еще больше разозлило меня, но я осознал, что такова его роль, часть того за что я плачу, и принял это.

– Прощение – это не для того чтобы забыть, Майк. Не для того чтобы позволить им вернуться в твою жизнь и доверять им снова. Оба они предали тебя. И испытывать гнев по их отношению – это естественная реакция. Но если сохранять этот гнев в себе, он будет убивать тебя также надежно, как яд. Он подавит все новые отношения. Отберет радость от того, что ты любишь; твой гнев на них всегда будет поджидать углом, оставаясь за пределами вида. Прощение – это не значит согласиться с их поступком. Это означает не позволять им дальше контролировать тебя. Это – выпить антидот перед тем, как яд уничтожит тебя.

Моя челюсть настолько напряглась, что казалось, она может разбиться вдребезги.

– Я не могу просто отпустить их. То, что они сделали, было неправильным, абсолютно неправильным.

Он печально улыбнулся.

– Я знаю. Именно так и было. Но это была первая стрела. Ты не имел выбора, попадет ли она в тебя или нет. Однако сейчас у тебя есть возможность выбрать не превратиться в портфель для иголок. Ты не должен снимать их со своего крючка. Как они будут осознавать свое поведение зависит только от них; они могут испытывать глубокое сожаление или же уже забыли об этом.

Он вздохнул.

– Раньше ты любил обоих. И похоже, что они любили тебя. Если это так, то я могу почти гарантировать, что оба они чувствуют глубокий стыд и вину. Видимо, они все еще вместе, но это может подорвать их отношения...

– Хорошо. Пусть они пойдут к черту.

– Но это их собственное дело. То, простишь ли ты их или нет, вероятно, не будет иметь большого значения для будущего. Возможно, это не окажет влияния на то, как они продолжат свою жизнь; им придется простить себя или нет. Но ты не можешь контролировать полностью их прогресс или останутся ли они вместе или разойдутся. Единственное, что ты можешь контролировать - это себя самого. Тебе нужно научиться прощать их, чтобы каждый раз, когда думаешь о них, не возвращаться к гневу и обиде.

Я посмотрел на свои сжатые в кулаки руки и едва слышал свой собственный голос, когда спросил:

– Как?

Он достал книгу и чистый лист бумаги.

– Начни с этого. Я хотел бы, чтобы ты прочитал первые три главы этой книги и заполнил этот листок. Думаешь, что успеешь до нашей следующей встречи?

Я фыркнул.

– Не кажется, что в своё время меня занимало что-то другое.

– Хорошо. Есть ещё одно задание, над которым я хочу, чтобы ты задумался. Тебе пока не нужно его выполнять, но я хочу, чтобы ты держал это в голове, работая над первым заданием.

Мое лицо исказилось гримасой.

– Если ты так долго готовишь меня к этому, то предполагаю, оно будет неприятным.

– Возможно, но не обязательно. В конце концов, я полагаю, что тебе придётся связаться с Лизой и провести время вместе.

– Почему мне снова тратить время на эту лживую изменницу?

– Потому что ты знаешь только часть истории о конце вашего брака. Ты видел то, что произошло в конечном итоге, когда застал их вместе. Но ты не знаешь, как всё начиналось, если понимаешь о чём я говорю. У тебя могут быть предположения, но для того чтобы действительно прощать нужно знать всё полностью. Если ты этого не сделаешь, если будешь только догадываться и ошибёшься, то возможно придётся пройти через всю эту процедуру снова, если когда-нибудь узнаешь всю правду.

Я обдумал это.

– Подумаю об этом. Но не могу обещать.

Он дал мне теплую улыбку.

– Это всё, о чем я прошу. Подумай. Прочитай книгу и заполни рабочий лист. Встретимся здесь же на следующей неделе.