То, конечно, это мы. Часть 3/4

Раздел 8: Издательская деятельность и персонал

Кайл Франклин

– Я хотела бы, чтобы ты со временем занял мою должность, – сказала мне Шэрон.

– Надеюсь, не скоро, – ответил я.

Она улыбнулась.

– Кайл, тебе уже двадцать восемь лет, ты начал свою карьеру здесь и у нас появились еще девять редакторов. У Professional Publications Underwriters (PPU) все идет очень хорошо. Но мое здоровье ухудшается, а мой муж требует, чтобы я снизила нагрузку. Поэтому я предлагаю тебе взять на себя большую часть руководящих обязанностей в следующие два года. Ты будешь главным редактором. Это позволит тебе иметь больше контроля над другими редакторами и следить за успешным развитием компании.

– А что насчет Мо? И Нельсона?

– Нельсон слишком старый, он неспособен принимать решения и избегает конфликтных ситуаций. Он откладывает долгое время, чтобы сказать авторам о необходимости внесения изменений, и позволяет им игнорировать его рекомендации. Это вызывает раздражение некоторых агентов. А Мо еще не готова к такой ответственности. Ей всего лишь двадцать пять лет, она выглядит очень молодо и ей не хватает опыта. Ей нужно время для социального развития. Именно поэтому она предложила выбрать тебя.

Мо... Было легко считать ее ребенком, но у нее был особый видение, которое не дано многим в любом возрасте. Ее произведения были впечатляющими и я думал, что однажды она напишет великий роман. Мы постоянно общались по телефону и переписывались ежедневно или чаще, чтобы обсуждать рукописи и проводить редактирование. Иногда мы встречались онлайн, чтобы обсудить рукописи и авторов.

– Она – особенная, – сказал я.

Уже три года я знаком с ней только в рамках нашего делового общения. Она никогда не рассказывала о своей личной жизни и всегда ограничивалась разговорами о редактировании.

Шэрон задумчиво посмотрела на меня и кивнула. Между Шэрон и Мо уже несколько лет существует дружба, начавшаяся еще в колледже, когда им было постарше подросткового возраста. Их отношения можно было сравнить с материнскими и дочерними, при этом Шэрон всегда поддерживала близкие связи со своими родителями, которые работали в академической сфере.

– Ты помнишь, что я попросила тебя разобраться с проблемой Смита? – спросила она.

Я хорошо помнил это; прошло всего два месяца. Барб Смит написала достаточно интересный роман о Гражданской войне, и Шэрон поручила его редактирование одной из наших женщин-редакторов по имени Нэнси Вилленсонг. Нэнси была привлекательной женщиной около тридцати восьми лет, замужем за отцом троих детей. Барб и Нэнси начали скрытые отношения и стали любовницами. Муж Нэнси подал на нас в суд. Мне поручили решить эту проблему, таковы правила.

Я уволил Нэнси из-за нарушения обязательства сохранения анонимности, расторг контракт с издательством Zenger Free Publishing (каждый автор и книга имели свой контракт, поэтому мы могли решать все вопросы индивидуально), и иск был отклонен, так как мы уволили Нэнси, расторгли контракт с Барб, и все встречи происходили по обоюдному согласию.

Мы изменили политику работы и теперь запрещали личные разговоры клиентов через Интернет. Кроме того, всегда обменивались фотографиями перед физическим контактом. Такая стратегия позволяла нам сохранять анонимность. Единственный раз я встретил Барб Смит в офисе Zenger, когда пришел объявить ей об увольнении.

В этот же день компания Zenger прекратила сотрудничество с Барб. Неизвестно, опубликовали ли книгу.

– Иногда нужно быть решительным. Мо все еще учится этому уроку. Она никогда не общалась с другими таким образом, – заметила она. – Она поощряет такое поведение. Иногда отношения должны заканчиваться. Мо первая, кто говорит об этом вслух, осознавая, что ее возраст и внешность могут стать препятствием.

– Мне неудобно видеть, как ты сокращаешь штат, Шэрон, – откликнулся я. – Но я рад возможности получить эту работу. У меня будет полномочия на приобретение?

Я хотел иметь возможность выбирать проекты, иметь свободу решать над какой книгой мы будем работать, а над какой нет.

– Конечно. Ты сам понимаешь, почему я отправляю тебе все эти рукописи для дистрибьюции среди редакторов? В нескольких случаях ты выражал сомнения и каждый раз был прав. Теперь ты просто будешь получать за это деньги. Кстати, я все еще владею компанией, так что не переживай.

Она улыбнулась, но я заметил серьезность в ее глазах.

– Я открыто готовила тебя к этому, Кайл, – сказала она. – Ты знаком со всеми сотрудниками, кроме двух последних редакторов, которых я наняла. С ними ты познакомишься на следующем собрании компании. Ты знаешь все наши деловые связи. Они знакомы с тобой и одобряют тебя как моего преемника.

Я был слегка удивлен ее предложением подключить меня к нашим коллегам и ответил:

– Я понимаю, что для такой должности в развивающейся компании я молод и ценю твою веру в меня.

Тогда она задумалась и спросила:

– Знаешь ли, дружит ли Мо с тобой? Вы бы составили хорошую команду, – сказала она. – Что скажешь насчет возможности пригласить ее работать у нас?

Я кивнул в ответ.

– От нее никогда не доходят нелепые замечания. Она настолько сообразительна, что порекомендовала Катуднику изменить концовку своего романа на флэшбэк в конце. У него возникла проблема с завершением книги.

Она также кивнула.

– Это было умно.

Книга получила несколько премий, и Катудник получил предложения от нескольких известных издательств. Я надеялся, что он останется с Zenger и нами, но у них был контракт только на одну книгу. Именно для редактирования Катудника Zenger и принял нас на работу.

Мо была очень особенным человеком и большим талантом. Мы не хотели ее обидеть.

Я произнес:

– Все авторы рады работать с ней, хотя есть один-два, которые отказываются принимать любые советы. Обычно меня призывают помочь им. Что думаешь, она могла бы стать специалистом по исправлению ошибок? Ты знаешь, как мы иногда бываем вынуждены справляться с упрямыми авторами? Она очень хороша в том, чтобы их успокоить. Думаю, они не могут поверить, что у нее докторская степень и что она обладает достаточным авторитетом. Или что она достаточно зрелая. Для человека с неблагоприятной социальной историей она отлично умеет убеждать тех, кто потратил месяцы или годы на написание чего-то, чтобы внести фундаментальные изменения.

– Думаю, ей это может понравиться, если только она не будет постоянно противиться, – ответила Шэрон, глядя мне прямо в глаза. Ей явно хотелось, чтобы я разобрался с некоторыми из таких авторов.

– Как у нее обстоят дела в личной жизни? – спросил я. – Я видел ее на этих семинарах три или четыре раза в год, но мы обычно разговариваем только о работе. Практически ничего не знаю о ней лично.

Шэрон улыбнулась.

– О, интересно! Ты знаешь, мы с ее родителями уже давно дружим. Ее отец преподает музыку и занимается развитием вокальных навыков. Мама – профессор психологии. Она так углубилась в свои академические занятия, что упустила обычную социализацию. Она ни разу не была на выпускном и никогда не посещала бейсбольные матчи.

Шэрон задумалась.

– Она была столь сосредоточена на чтении, письме и получении степеней... Но когда она начала работать с нами, она раскрыла свой социальный потенциал. И оказалось, что она – настоящий цветок. У нее есть способность прекрасно общаться с людьми.

Ей всегда хотелось говорить о Мо.

– В юности она провела время с моим мужем и со мной, а в школе ей приходилось общаться с ребятами старше нескольких лет. Ее родители говорят, что у нее не было парня, а когда ее спрашивают об этом, она отвечает, что в настоящий момент слишком занята работой. Нет, у нее нет девушки. У нее своя квартира и кошка. И у нее есть автомобиль. Она также ходит в церковь, где у нее есть некоторые обязанности.

Она пожала плечами. Мне показалось, что она хотела что-то сказать, но решила промолчать. Она вела себя так, словно у нее была козырная карта. Меня заинтересовало, что это может быть.

– Ты не возражаешь, если я поговорю с ней об этом? Я могу спросить о ее планах и других вещах. Она слишком талантлива, чтобы скрываться в офисе дома. Слишком очаровательна и... привлекательна для того, чтобы жить без полноценной личной жизни.

– Пожалуйста. Я согласна на то, чтобы мы поддержали ее. Но я думаю, что она не стремится двигаться дальше по крайней мере пока что.

Я ответил:

– Я часто разговариваю с ней, но она всегда ограничивает наш разговор рабочими вопросами. Я спрашивал ее о семье и личной жизни, но она лишь кивает головой или говорит о работе.

Шэрон засмеялась и кивнула в сторону чего-то.

– Вот такая она, Мо. Я думаю, она может измениться. Хотя бы немного. Мы с ней разговариваем обо всем. Не только о работе.

Мы продолжали обсуждать нашу компанию, пока не пришло время для ее ухода.

Через два часа Мо закончила критику в малой группе и я встретил ее возле аудитории.

– Пойдем пообедаем, Мо? Я хочу поговорить с тобой, – предложил я.

– С удовольствием, – ответила она.

За все годы работы с ней я, вероятно, обедал с ней только тогда, когда мы проводили групповые дискуссии или говорили о бизнесе. Мы никогда не были просто вдвоем, как друзья. Ей видимо было приятно обедать со мной.

Ее маленький и юношеский вид был очарователен для некоторых мужчин, возможно большинства. (Она, конечно же, должна была привлекать мужчин по всему миру – подумалось мне. – Если когда-нибудь я встречу ее лично, то смогу спросить.) Мне казалось, что я говорю с подростком, развитым академически, возможно потому что это помешало мне воспринимать ее как молодую женщину, которой она была. На самом деле она на год или два моложе Джилл. Я знал, что на различных конференциях несколько мужчин приставали к ней; она сказала, что не одобряла их поступки.

Мы сидели и составляли заказ. Я рассказал ей о общих изменениях, происходящих в PPU. Она не была удивлена или взволнована, просто радовалась тому, что ее включили. Она не завидовала, как я заметил. Для многих людей степень доктора наук выше степени магистра и это все, что имеет значение.

Я рассказал ей о предложении Шэрон стать главным редактором. Она почему-то не удивилась этому и поздравила меня со своей улыбкой. Видимо она заметила мою реакцию – благодарность за то, что оказался полезным и радостью от новой работы.

Вначале она выразила свою надежду:

– Я надеюсь, что ты останешься на своей должности. Мне очень нравится работать в этой компании.

– Конечно, – ответил я, – ты – наш самый компетентный редактор, Мо, и ты отлично общаешься с людьми. Я бы хотел, чтобы ты брала на себя часть задач, которые были у меня.

Я сделал паузу, а Мо поставила свою чашку кофе на стол и устремила взгляд на меня. У нее было желание высказаться; я замечал это выражение каждый раз, когда у нее возникала идея для обсуждения. И она поразила меня этой идеей.

– Расскажи мне о Джилл, – проговорила она.

Я покачал головой из-за переключения темы. Это было личное дело. Мне было интересно, чем она занимается. У Мо не бывало случайных запросов. Всегда была определенная цель. Все предвиделось заранее. Я предполагал, что это способ получить докторскую степень в двадцать два года. Мои глаза немного расширились.

– Расскажи о том, как вы вместе росли, – сказала она.

Почему-то мне показалось, что меня обманывают. Шэрон и Мо хотели, чтобы я лучше узнал ее, и теперь мне предстояло узнать о нашей самой молодой и наиболее талантливой редакторше.

Я рассказал о наших отношениях с Джилл. Мне никогда не приходилось выбирать подругу или искать ее: она всегда была со мной, начиная с детства. Она все еще рядом. Я рассказывал о наших играх, свадьбе с морским пехотинцем, о наших планах иметь детей через несколько лет. Рассказал о своем воспитании в Огайо, упомянул некоторые приятные воспоминания.

– Вот это да. – Она задумчиво посасывала трубочку из стаканчика кока-колы и затем сказала:

– Джилл – прекрасный человек. – Я встретился с ее взглядом, и его не было видно дрожания. Она хотела, чтобы я заметил что-то там.

Я снова внимательно посмотрел на нее. В конце концов, задал вопрос:

– Расскажи мне о своей жизни. У тебя есть парень?

– Нет, у меня нет парня.

Мой взгляд упал на ее крапчатые глаза за овальными очками. В них я заметил настойчивость.

– Не скромничай, – произнес я. Мне было ясно, что она несмотря на свою миниатюрность и юношеский вид уже давно переступила порог взрослости.

В ее глазах читался взрослый разрыв. Она не отводила взгляда. Внезапно до меня дошло, что она желает, чтобы я понял ее. Я улыбнулся и подумал: неужели раньше я был таким тупым?

Она ответила улыбкой.

– Кайл, наконец-то ты понял? – сказала она. Она вновь посмотрела на меня и потом уставилась в сторону. В комнате повисла тишина. – У меня было всего несколько парней, которых я отвергла. Если найдется такой, который стоит того, я дам тебе знать. Хотя сравнивать тебя с ними будет сложно.

Мой взгляд не отрывался от нее. Все наши встречи на конференциях, разговоры по телефону, колебания Акерман, которая что-то хотела мне сказать... Меня интересовало, отказывает ли она другим парням или убеждает их, или просто избегает ради меня.

Так что я понял. Она была искренней и молчаливой.

– Я люблю свою жену, – заявил я.

В то время Джилл еще находилась на Окинаве еще четыре месяца. Мо была маленькой и прекрасной, ее кожа светилась.

– Конечно, – ответила Мо, не спуская со меня глаз. – Я не пытаюсь украсть кого-то у кого-то. Мне нужно, чтобы ты любил свою жену. Мне не нужен мужчина, который не любит свою жену.

Она меня знала. Уважала меня и желала успеха в моем браке.

– Почему сейчас ты говоришь мне об этом? – спросил я.

– Потому что другие люди должны понять, что я чувствую. Несколько месяцев назад я рассказала об этом маме. Она поговорила с доктором Акерман, которая уже давно догадывалась о том, что я интересуюсь тобой. – Она улыбнулась.

– Это что-то повлияет? – спросил я. – Я не осведомлен.

– Мне нравилось... то, что ты держал женщин на расстоянии. Ты отверг ту женщину, которая... – начала она, но я поднял руку.

Одна женщина на собрании пыталась меня соблазнить. Я буквально расстроился, она была такой нахальной. Когда она ушла, Мо начала хихикать, когда мы собрались вместе после разделения на маленькие группы.

– Надеюсь, ты найдешь кого-то другого, Мо, – сказал я.

– Ты знаешь, почему я такая невысокая, Кайл? – спросила она.

– Просто предполагаю, что это у тебя в генах.

– Да, но это – заболевание. Гипофиз. Я перестала расти в двенадцать лет. Это успели выявить и вылечить, и я еще чуть-чуть подросла до такого роста. Моя грудь – это больше предположение, чем реальность. Я могу иметь детей. Но выгляжу чертовски молодо. Все функционирует нормально. Я просто не очень высокая. И все пропорционально.

Она никогда не говорила без причины.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил я. – Все это не влияет на то, как я отношусь к тебе.

– Я говорю тебе потому, что это – единственная тайна, которую у меня есть. Доктор Акерман знает, мои родители знают, и каждый, кто смотрит на меня, догадывается. Теперь ты знаешь. Я знаю, что ты любишь свою жену.

Несколько минут мы молчали. Будет ли у нас обоих неловко?

Я сказал:

– Кроме семьи моей жены, ты – мой самый близкий друг. Но я не чувствовал, что я действительно знаю тебя. Я рад, что ты поделилась со мной своими чувствами. Надеюсь, что это ничего не изменит, но если тебе нужно... просто дай мне знать, если хочешь что-то измениться. Дай знать, если захочешь, чтобы PPU пошла этим путем. Дай мне знать, если захочешь уйти. Или чтобы ушел я.

Она улыбнулась и покачала головой, затем сказала:

– У меня все хорошо. Мне нравится моя работа. Я рада видеть тебя время от времени и получать твое внимание каждый день, даже если это касается только деловых вопросов. Наше общение на людях или за пределами работы – это новинка для нас. Моя мама говорит, что работа вместе может стать причиной влюбленности. Любовь есть любовь.

Меня поразило, что она употребила это слово так легко и без колебаний. Возможно, для нее это не новая мысль. Скорее всего, она продумывала свою ситуацию в течение долгого времени и возможно обсуждала ее с Шэрон.

Через мгновение она добавила:

– Нет, я не хочу быть одинокой. Но пока я не испытаю такие чувства к кому-то другому, я предпочитаю иногда быть рядом с тобой. – Она приостановилась на мгновение и улыбнулась. – Может быть, я смогу объяснить тебе, что "Тонкая красная линия" – это аллегория.

Я засмеялся. Мне было неизвестно, как справиться с этой ролью.

Следующий раз, когда мы разговаривали по телефону, я рассказал Джилл о нашем разговоре с Мо. Она ответила:

– В коллективе есть парни, которые пристают ко мне. Но я никогда не хожу на обеды или ужины только с одним парнем. Я всегда приглашаю группу и даю понять, что я замужем и не заинтересована в отношениях.

– На самом деле она не приставала, – объяснил я. – Она только настаивала, чтобы все продолжалось как обычно. Просто ей хочется найти кого-то такого же как я, по ее словам.

Джилл молчала.

– Она все еще выглядит так молодо? Я помню, что она была такой хрупкой.

– Да. Я вижу ее всего несколько раз в год.

Это была наша долгая разлука из-за ее работы на Окинаве. Я занимался редактированием книг, а ППУ зарабатывала деньги. Мы с Мо стали интернет-друзьями. Я рад видеть ее на двух прошлых встречах, но мы разговаривали только о работе.

Я никогда не предполагал, что у Мо что-то изменилось. Она упоминала о нескольких свиданиях с мужчинами за эти годы, но никогда не говорила о том, что у нее серьезные отношения. Меня интересовал вопрос, является ли она девственницей. У меня были подозрения на этот счет.

Мы активно развивали наше издательство. Мы поощряли и поддерживали писателей, видя в них потенциал, а издатели ценили наши усилия. Агенты регулярно отправляли к нам авторов с надеждой, что мы предложим их книги издателям. Иногда мы выражали авторам свое мнение о том, что их работа требует доработки, и издатели чувствовали облегчение. Благодаря предложению Мо реорганизовать одну книгу, Катудник получил Пулитцеровскую премию. Еще один автор выиграл престижную премию "Хьюго", а несколько других вошли в списки для чтения.

Наш доход значительно возрос благодаря нашим успехам. Я все больше и больше брал на себя обязанности, которые раньше выполняла Шэрон: встречался с издателями для обсуждения контрактов, общался с агентами, иногда встречался с авторами. Мы наняли полноценного юриста для утверждения контрактов.

Мо начала работать с другими редакторами. По какой-то причине ее помощь испытывающему трудности редактору или автору не вызывала у них страха. Люди ее любили, им нравилось быть в ее компании и они хотели получать от нее помощь. Те, кто раньше не встречался с ней, всегда были потрясены после знакомства. Иногда она передавала мне дела. Проблемы успешно решались. Она потратила бюджет на поездки, но мы выпустили несколько очень хороших книг.

У нас были особые отношения с издательством Zenger Free Publishing; Шэрон была близка к их президенту, а я был знаком со всеми их сотрудниками и многими редакторами. Шэрон с блеском в глазах сказала:

– Возможно, скоро мы с ними соединимся. Еще нет окончательного решения, и это не будет типичным объединением. Подождем и посмотрим.

Моей жене было тридцать, но она выглядела как подросток. Я думал, что она всегда будет такой.

Вечером во вторник, перед отъездом Джилл в командировку, Шэрон и президент Zenger пригласили меня на встречу. Мы говорили о Zenger и PPU, и похоже, у них уже есть планы.

Шэрон сказала:

– Мы планируем объединить редакционные функции. Они хотят, чтобы ты познакомился со всеми их сотрудниками. Тебе предстоит стать главным редактором: кстати, у Джерри Малервейна рак, и он сам просит не оставлять его.

Я знал Джерри – толстяка, который играл Санта-Клауса на рождественской вечеринке Zenger. И эксперта в издательском деле. Но я не знал о его болезни.

Офисы Zenger находились в Колумбусе, штат Огайо, и Роли, Северная Каролина; мне пришлось бы переехать на несколько месяцев во время и после отъезда Джилл, но не дольше года. Я с нетерпением ждал возможности обсудить это с ней во время ее отпуска. Мы должны будем обсудить, что будет лучше для нас, для ее и моей карьеры. Пришло время поговорить о детях, о которых мы с ней мечтали.

Я был женат на единственной женщине, которую я когда-либо хотел любить. И думал, что мы счастливы. Был уверен, что все у нас получится.

***

Кайл Франклин

Тот вторник был полон событий. У каждого из нас с Джилл была своя тайна. В этот вечер мы испытывали разные эмоции. Для меня открывались новые возможности. Для нее все наконец-то складывалось как задумано. Я планировал раскрыть свою тайну перед ее семьей, а она решала забрать свой секрет с собой в могилу.

У нас ничего не получилось, ни у кого из нас.

Глава 9: Похороны и личные предметы

Автор: Кайл Франклин

Спустя несколько дней после узнавания о смерти Джилл, я встретился с офицерами по спасению при несчастных случаях. Мы собрались за столом в ресторане Киннисонов и обсудили вопросы страхования, освобождения дома в Кэмп-Лежоне и все, что связано со смертью военного. Было заметно, что до ее кончины мы с Джилл отдалились друг от друга, но они не стали вмешиваться. У них была своя миссия, и они не интересовались личными проблемами майора. Мы готовились к похоронам; к утру тело должно было быть доставлено в США. Это заняло некоторое время.

Наконец-то они закончили. Капитан Шехан обратился ко мне.

– Ваша жена... была достаточно молода, чтобы стать майором – сказал он.

Я кивнул.

– Ей рано дали повышение и увеличили зарплату. У нее был талант, и ее продвигали вверх.

Он кивнул.

– Возможно, она прошла глубокий отбор достаточно рано.

Я слышал этот термин для людей с большим потенциалом. На самом деле Джилл не одобряла эту идею; она считала, что есть более эффективные способы выявления и развития талантов.

Младший офицер, первый лейтенант, произнес:

– Мы очень сожалеем о вашей потере, сэр.

Я кивнул и ответил:

– Я знаю это. Спасибо. – Я встал и пожал им руки.

Они ушли, а я остался один за столом и задумался.

Это было неловко: внезапное расставание прямо перед отправкой на службу, потеря ее жизни, когда еще оставалось много незавершенного. Ее смерть полностью разрушила все надежды. Развода уже не будет. Примирения нет. Нет Джилл больше.

Наша общая жизнь теперь стала сомнительным воспоминанием. Независимо от ее искренних чувств вины или раскаяния, ее связь сексуального характера перешла черту. Мне приходило на ум, нравилось ли ей просто больше спать с ним или она была влюблена в него. Могла ли она любить двух мужчин одновременно? Почему бы и нет? Но она обещала любить только меня.

Я не смог ей простить. Не скоро, если вообще когда-нибудь. Она раздавила меня. "Подавайся ты", – грустно подумал я. Морпехи не придерживаются свадебных обещаний. Я полагался на нее в первую очередь, больше всего. Навсегда, или пока мы живы. Мои претензии к Джилл были пожизненными и завершились только сейчас.

Вошли Айла и ее родители, затем Гил и девочки. Мы сдержанно наблюдали за детьми, избегая разговоров. Я завидовал Гилу и Айле в их любви. Рассказал им о посещении морскими пехотинцами, о решениях, которые я принял.

Иногда подходила одна из девочек, садилась на колени у мамы или папы и плакала. Это был точно такой день. Я чувствовал себя желанным гостем, но почему-то не членом семьи, как раньше. Понимал, что Джилл каким-то образом оттолкнула меня, выбрав другого. Мне не хватало этого чувства принадлежности. Гил сидел рядом со мной в течение часа, рассказывая о своей работе, девочках и Айле.

Ее тело было доставлено в страну на следующее утро, а через несколько дней доставлено в Скай Грей. Было рекомендовано не осматривать тело. Телом сопровождал сержант, у него была коробка с личными вещами из Афганистана и еще одна – из Кэмп-Леджуна в небольшом мешке для вещей. Все передали мне в похоронном бюро.

Сержант попросил меня подписать инвентаризацию.

Среди личных вещей были удостоверения личности, кошелек, ключи, о которых никто не знал, и другие мелочи. Из Леджуна – книги, предметы формы, ее старые знаки звания подпоручика, содержимое письменного стола. Один предмет заставил меня остановиться, и я постарался сохранять спокойствие. Это было последнее письмо с моим именем на коричневом конверте. "ТОЛЬКО для Кайла Франклина!" – было написано черным маркером и запечатано двумя полосками скотча. Я заметил, что скотч не был разорван; конверт не вскрыт.

Там также присутствовал ее персональный ноутбук с кабелем питания, который она иногда использовала на работе, и ее мобильный телефон. Именно тот самый телефон.

Я знал, что вещи личного характера морпехов проходят проверку: в случае смерти офицера или сержанта кто-то из начальства должен осмотреть их вещи, чтобы убрать предметы, которые могут вызвать неудобство или страдание. Письма иногда просматривались или читались. У меня не было иллюзий. Но эти вещи пришли с базы, где она оставила свой телефон. Они не были переданы ее полковником или товарищами на Ближнем Востоке. И никто не имел доступа к ее телефону или ноутбуку.

Я уставился на ее вещи. Я был в растерянности и не знал, что делать.

***

Автор

Ко мне пришел священник из церкви Милосердного Бога для обсуждения похорон. Со мной были Киннисоны и Айла, и все организационные моменты были быстро улажены. Священник спросил, не желает ли кто-нибудь из членов семьи выступить с речью на похоронах. Это было добровольным, но многие семьи предпочитали воспользоваться этой возможностью. Узнав, что Киннисоны не хотят говорить, священник был удивлен, но не стал задавать лишних вопросов. Он посмотрел на меня, и я думаю, что он увидел скрытую боль в моих глазах.

Я ответил:

– Не думаю, что кому-то из нас захочется выступить, отец. – Больше я ничего не добавил. Он продолжил смотреть мне в глаза и, надеюсь, понял мое состояние.

– Как хотите, – сказал он. – Я буду говорить о Джилл так, как я ее знал.

Мы все кивнули в знак согласия, и он начал свою речь.

– Обычно на кладбище я даю слово всем желающим высказаться. Есть возражения?

Я оглядел Айлу и Киннисонов. Возражений не было.

– Нет проблем, отец. – В комнате воцарилась неловкая тишина, и мы не стали объясняться.

Он глянул на меня и произнес, когда мы шли вместе к двери:

– Поймите, исповедь – отличное время для доверительного разговора.

– Спасибо, отец, возможно, я воспользуюсь вашим предложением, – ответил я. Мы пожали друг другу руки, и он ушел, кивнув Киннисонам.

Я послала сообщение Мо:

Похороны состоятся послезавтра в Скай Грей. Благодарю за то, что справилась с делами по работе.

Не за что, – ответила она. – Хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому.

Поскольку подразделение до сих пор находилось в Афганистане, на церемонии присутствовало только несколько представителей морской пехоты: некоторые из них были отправлены домой из-за ранений или заболевания, одного специально пригласили для похорон. Также присутствовали местные резервисты морской пехоты и почетный караул.

Иногда неожиданная смерть означает неполные похороны. Эти похороны были грустными и мрачными; священник произнес много хороших и достойных слов о Джилл. Он рассказывал истории о том, как она ходила на мессу, вспоминал ее спортивные достижения, интеллект и лидерские качества. Также упомянул ее службу стране и смерть в борьбе со злом. Это была прекрасная проповедь, и он, вероятно, знал о чем говорит.

Я высоко ценил его добрые намерения.

Он провел нас из церкви к близлежащему кладбищу.

Мы похоронили Джилл на католическом кладбище в Скай Грей. Было прекрасное утро, а почетный караул стоял рядом. Я шел рядом с Айлой, Гилом и девочками. Родители Киннисонов шли впереди нас. Я думаю, что это было проявление уважения ко мне, что всю семью соединяла общая поддержка: они хотели, чтобы я был рядом с ними. Я заметил свою маму, а затем и папу; с мамой был ее нынешний супруг, а с отцом – женщина, которая НЕ являлась бывшей моделью. Мама и папа стояли рядом со своими вторыми половинками, подтверждая те странные отношения, что у них сложились: они почти как влюбленные, которые больше не могут видеть друг друга, но всегда думают о своем партнере в первую очередь. Мы были остатками семьи гораздо дольше, чем просто семьей.

Когда мы пришли на кладбище, я удивился увидеть Шэрон и Мо, стоящих в стороне и ищущих меня. Возможно, они не смогли найти меня на похоронах.

– Айла, есть несколько людей, с которыми я хотел бы тебя познакомить, – объяснил я.

– О, отлично. Гил? – ответила она. – Гил?

– Оставайтесь со мной, девушки, – сказал Гил. Они выглядели потрясенными всем происходящим: потерей тети, похоронами, всем этим грустным событием.

Мы с Айлой вышли из очереди, и только тогда Шэрон и Мо заметили меня.

– Я не ожидал увидеть вас здесь, – произнес я. Я взял Шэрон за руку правой рукой, а Мо – левой. Это был первый раз, когда я коснулся Мо... так внезапно подумалось мне.

– Айла, это Шэрон Акерман, владелица компании. А это Морин Мюррей, еще один редактор. Мы работаем вместе. Дамы, представляю вам Айлу, мою свояченицу и сестру Джилл.

– Здравствуйте, – приветствовала Айла. – Мы так рады познакомиться с вами. Кайл говорил о вас. Вы – Мо? – спросила она.

– Морин или Мо, – ответила та, пожимая руку Айлы.

Они посмотрели друг на друга, и мне показалось, что Айла уже давно интересуется Мо.

– Надеемся, что после этого вы обе заглянете к нам в гости, – сказала Айла.

Шэрон и Мо кивнули:

– Конечно. Нам очень жаль... – проговорила Шэрон, и Мо подтвердила это кивком. Мне было любопытно, что думает Айла. Я заметил ее взгляд на Мо.

– Пора нам идти, – объявил я. – Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Они кивнули, и мы все встали в длинную очередь скорбящих у могилы. Была запланирована церемония. Под навесом были расставлены складные стулья для членов семьи, и поэтому меня посадили рядом с Киннисонами. Работала звуковая система.

Пара слов прозвучала в молитвах. В какой-то момент священник спросил, кто бы хотел выступить с речью. Капитан из морской пехоты, который служил с Джилл, произнес несколько фраз о ней; один из ее колледжских друзей тоже вспомнил о ней. Может быть, было странно, что никто из ее семьи не высказался, но это так и случилось. После паузы, когда больше никто не встал, началось движение. Я был потрясен увидеть, что к микрофону подходит Мо - маленькая девочка. Айла посмотрела на меня с забавным выражением лица. Отец передал ей микрофон. Она благодарно улыбнулась, хотя он все еще был для нее слишком высоким...

Шэрон стояла за мной и склонилась ко мне:

– Не беспокойся. Это должно быть прекрасным.

Мо сказала:

– Я – Морин Мюррей. Я всего два раза встречалась с Джилл, но я работаю с ее мужем уже несколько лет. Я могу подтвердить его любовь к ней.

Она сделала паузу и окинула взглядом людей, затем меня, и продолжила.

– В 1600-х годах Энн Брэдстрит написала прекрасное стихотворение о любви между мужем и женой. Оно начинается так: "Если когда-либо двое были одно целое, то, конечно, это мы". Думаю, что Кайл тоже чувствовал так. – Она остановилась, посмотрела прямо на меня и сказала:

– Оно называется "Конечно, это мы". И песня исполняется без аккомпанемента.

Я хорошо знал это стихотворение, но не песню. Удивило меня ее упоминание. Она говорила об объединении в браке, о большой любви между мужем и женой. Она знала про мою ситуацию. Я смотрел на нее в то время как она пела. Неужели она имела в виду нас? Нет, это было бы очень самонадеянно. Эта песня была о Джилл и обо мне. И тут я понял, и мне показалось, что я понял себя лучше, чем когда-либо раньше. Мо думала, что любовь в браке – это благородно. Она надеялась увидеть во мне то же самое.

Она желала, чтобы я стал автором своих чувств по отношению к браку. Измена со стороны Джилл - это не мое.

Это было прекрасно. Голос Мо был удивительно сильным. Я поднялся встать, когда она исполняла эту простую песню, основанную на этой замечательной идее.

Чувствовал я на себе взгляды Айлы, Дэна и Пенни.

Мо заметила, что я поднялся и улыбалась, продолжая петь. Вспомнилось мне то, что сказали о Брэдстрит: "Ее нравственность безупречна. Она любит, и ее благородство никто не может подавить".

Мо не нуждалась в мужчине, который не любил свою жену. Слеза вырвалась из глаз. Я все еще любил Джилл, и в этом нет ничего позорного.

Голос Мо был чистым и почти святым. К тому времени как она закончила эту небольшую песню, все хотели услышать больше. Наступила пауза, словно толпа была потрясена.

"Спасибо, что позволили", - тихо сказала она и вернулась к Шэрон. Шэрон улыбнулась и похлопала ее по спине.

Я не мог даже представить, что она - певица, причем очень хорошая. Мне показалось, что она звучит профессионально. Нервозности не было заметно, и ее голос при пении был завораживающим, очень сильным по сравнению с обычной беседой. В музыке не было пробелов. Я так мало знал о своей маленькой подруге.

Каждая любовь должна пройти свой путь.

К микрофону вернулся священник.

"Прекрасно", - сказал он, кивнув в сторону Мо.

Почетный караул выполнил трое холостых выстрелов, и я испугался от звука.

На похоронах было много людей, возможно, сотня на кладбище. В Скай Грей собрались дети, в том числе Джилл. На другой стороне дороги я увидел среди военных, обнимающих друг друга, миссис Деверо. Она посмотрела на меня и кивнула в знак одобрения, а я ответил ей тем же. Она была привлекательной женщиной.

Семья сидела, наблюдая за складыванием флага с гроба Джилл в торжественной манере, характерной для морских пехотинцев. К одному из них подошел человек с нашивками на руке, держа флаг в треугольной форме. Он склонился передо мной и протянул его, произнеся следующие слова:

– От имени президента Соединенных Штатов, коменданта Корпуса морской пехоты США и всей благодарной нации, примите этот флаг как символ признательности за отличную службу вашего близкого человека.

Я взял флаг обеими руками и ответил:

– Большое спасибо.

Не стал комментировать слова о почетной службе. После этого человек выпрямился, отдал честь и удалился. Все происходило медленно, поэтому этот момент занял несколько секунд, после которых наступила тишина.

Воспользовавшись этим моментом, я встал и подошел к матери Джилл. Опустился на одно колено и протянул ей флаг.

– Я всегда считал тебя своей матерью, надеясь, что Джилл станет тобой. Ты была для меня идеальным образцом. Этот флаг должен быть у тебя. Она отдала свою жизнь за страну, а ее любовь к тебе никогда не вызывала сомнений.

Я приблизился к ней, поцеловал в щеку и положил флаг на ее колени. Она положила руку на него.

Я осознал, что создал ситуацию. Но мне было все равно. Меня ожидал священник. Я вернулся на свое место.

Дэн Киннисон обнял меня и сказал:

– Кайл, ты – сын, которого у нас никогда не было.

Я ответил:

– Мне так больно. – Посмотрев ему в глаза, я заметил его слабое кивание и принял его искренностью.

Через одну минуту, когда все внимание было сосредоточено на последних молитвах, я покинул место. Я не думаю, что Киннисоны осознали это. Многие люди в толпе, вероятно, заметили. У меня было дело, и я принял решение уйти.

Айла Гилстрап

Через некоторое время церемония неожиданно завершилась. Люди остались стоять, не зная, что делать. К нам подошла женщина и встала перед мамой. Возможно, это была миссис Деверо – подумала я. Кайла... ее не было на своем месте. Возможно, он ушел?

– Я – Мардж Деверо, супруга полковника Деверо – сказала она. – Хотелось поговорить с Кайлом. Я видела, как он ушел сразу после того, как передал вам флаг. Могу ли я помочь чем-то? Надеюсь, вы понимаете мое состояние разочарования.

Мама покачала головой и отказалась разговаривать с миссис Деверо.

Гил успокоил меня, сжав мою руку. Я решила выступить от имени нашей семьи:

– Нет, спасибо, ничего не поделаешь здесь. Мы не знаем, куда ушел Кайл.

Знала ли она о происходившем интриге? – задумалась я. – И если знала, то игнорировала или не придавала ей значения?

Через некоторое время мы собрались в доме моих родителей, но только члены расширенной семьи и несколько близких друзей были приглашены. Друзья Джилл были удивлены такому повороту событий, ведь мы всегда славились своим гостеприимством и радушием. И вдруг все изменилось.

С миссис Деверо, которая не знала об этом, мы были вежливы и не пригласили ее на наше собрание.

Это было преимущественно официальное собрание. Пришли некоторые из наших двоюродных братьев и сестер, а также другие дальние родственники.

Родители периодически появлялись и исчезали. Позже отец объяснил, что мама испытала приступ тревоги и просто захотела отдохнуть некоторое время. Он провел с ней около пятнадцати минут, после чего они вернулись на собрание.

Самые интересные люди были двое коллег Кайла, которые были удивительно откровенными, знали детали ее отстранения и беспокоились, что ее отсутствие может продолжаться несколько месяцев из-за депрессии. У них был обратный рейс и им нужно было скоро уехать, поэтому они не успели встретиться с мамой и папой.

Именно Гил выяснил, что обе женщины являются докторами литературы. Самым удивительным фактом было то, что Морин почти ровесница Джилл. Я услышала, как Гил расхохотался над этим. Было приятно услышать его смех в тот трезвый день. Позднее он рассказал мне об этом, когда я спросила.

Вот его слова:

– Г-жа Мюррей, ваш голос был настолько чистым и прекрасным, что я никогда не слышал ничего подобного, а песня была очень трогательной.

Она посмотрела на меня с улыбкой и сказала:

– Спасибо... Знаете, доктор Гилстрап, – я не знала, что она знает мое звание, – мы уже почти встречались однажды.

– О? – спросил я.

– В тот день, когда вас награждали в Университете Северной Каролины восемь лет назад, я была там в зале. Вы выступали на сцене, а я сидела в зрительном зале.

– Тогда я начал смеяться и спросил:

– Ого! Надеюсь, вы не против моего любопытства, сколько вам лет?

– И она ответила:

– Тридцать. – С улыбкой она покачала головой. – Я сказал:

– Вы – прекрасный человек, доктор Мюррей. Кайл не упомянул о вашей докторской степени.

Она ответила:

– Иногда Кайл старается не обращать на меня внимания. – Видно, она хотела сказать это необычным способом?

Это было странно и очаровательно одновременно. Мне интересно было узнать, насколько развиты их отношения.

– Я думаю, что доктор Морин Мюррей выбирает слова таким образом, чтобы изобразить тонкость в отношении моего любимого шурину. Ты думаешь, у нее и Кайла есть какая-то связь?

– Нет. Я считаю, что они держатся строго профессионально. Ее лицо выражало грусть. Она ничего не скрывала и хотела, чтобы я это заметил. Похоже, она хотела раскрыть что-то особенное. Как ты говорила о выборе слов. Я почти уверен в одном. – Гил улыбнулся.

– В чем? – спросила я. Мне кажется, что я тоже почувствовала это.

– Морин любит его. Тонко или нет – это другой вопрос. И она хочет, чтобы мы знали об этом.

Гил улыбнулся и подождал.

– Она мне всегда нравилась.

Я задумалась об этом.

Мы пригласили Шэрон и Морин на ужин, и, по-моему, Морин хотела остаться, но они отказались, чтобы успеть в аэропорт. Я запомнила их электронные адреса.

– Тебе нужно связаться с Мо, – сказала доктор Акерман. – Они работают вместе с Кайлом над всеми делами. Он почти каждый день связывается с ней. – Она странно посмотрела на меня, будто хотела что-то добавить, но промолчала.

***

Айла Гилстрап

Вечером позвонил Кайл.

– Привет, Айла.

– Гил! – воскликнула я. – Это звонок от Кайла.

В комнату вошел Гил.

– Переключаю на громкую связь, это Гил со мной, – объявила я. – Девочки ушли на вечер.

Я услышала вдох Кайла через его шумное дыхание. Кайл всегда дышал громко; его нос несколько раз получал удары играя в бейсбол или футбол. Он мог дышать, но один врач отоларинголог спросил его: «сколько раз ты ломал этот нос? » Кайл просто рассмеялся. Он никогда не ходил к врачу из-за того, что ему попадало в нос на игре; когда он был маленьким, он плакал и жаловался, но всегда продолжал играть.

– Привет, Гил.

– Кайл, мы здесь. Ты – один из нас, парень, – сказал Гил.

– Благодарю, – ответил Кайл. – Хорошо прошли похороны, правда?

– Да, – ответила Айла, глядя на Гила. – Нам было приятно познакомиться с двумя твоими коллегами по работе. Доктором Акерманом и доктором Мюрреем.

– Я и не думал, что она умеет петь, – сказал Кайл. Похоже, он улыбался.

– Ее выступление было отличным, – подтвердил Гил кивком головы. – Мне показалось, что она пела для тебя.

Айла добавила:

– У меня тоже такое впечатление сложилось.

На мгновение в комнате воцарилась тишина перед тем как Кайл продолжил:

– Я звоню по поводу письма от Джилл со своими вещами и ее телефоном. И ноутбук она оставила мне. Они были среди ее вещей. Я зарядил ее телефон... – Он запнулся.

Мое сердце замирало. Меня интересовало, предвидела ли Джилл свою смерть или готовилась к ней? Возможно, она все записала, пояснила каждую деталь или сохранила все те непристойные сообщения, все эти сексуальные тексты, о которых я помнила и многих из которых я даже не знала. Может быть, она подумала, что Кайл захочет знать каждую грязную подробность. Или может быть она все стерла, чтобы не задеть его чувства.

Будет ли лучше для нас знать все до мелочей? Для Кайла? Поможет ли ему знание всех подробностей или причинит вред? Не будет ли лучше, если он никогда не узнает об этой грязи или чтобы он узнал каждое слово и поступок? Что поможет мужчине пережить расставание с любимой женой-изменницей?

– Ого, – произнесла я. Гил взглянул на меня.

– Кайл, я считаю тебе стоит прочитать письмо и возможно проверить телефон или любые записи там. Дай мне минутку поговорить с Айлой, прежде чем ты что-либо решаешь, хорошо, парень?

Прозвучал глубокий вздох, словно Кайл надеялся на указания от кого-то. Я выключила звук на телефоне.

– Нужно ли ему знать, что именно она сделала? Возможно, она написала что-то вроде: "Хочу испытать тебя", – спросила я, покачав головой. – Как это поможет Кайлу сейчас?

Мне было сложно представить, чтобы Джилл делала или говорила такие вещи кому-то, кроме Кайла, возможно. Но какая хорошая жена может позволить себе такое с кем-то, кроме своего мужа?

– Унижение разрушает мужчин. Оно бы уничтожило меня.

Гил посмотрел на меня, и я ответила его взглядом. Боже, как я люблю этого человека. Он продолжил:

– Некоторые мужчины, возможно, ты права. Но большинство – и я думаю, что Кайл один из них – хотели бы знать все детали: где и как они занимались любовью. Почему они делали то, что делали? Где это происходило? Что именно? Все это важно. Кайл был унижен. Он, наверняка, думает, что все знали об этой авантюре, а он оказался глупцом, не зная.

Мужчины – совсем другие создания, – догадалась я. Потом мне вспомнилась миссис Деверо и я задалась вопросом: что она знает или не знает?

– Я просто не верю, что он... что кто-то может уйти так далеко.

Гил покачал головой.

– Ему нужно знать, каким образом его унизили. Ты же знаешь, насколько ему больно, Ай. Он – твой лучший друг, а ты – его. Вы оба потеряли второе самое дорогое для вас существо.

Гил. Моя рука на мгновение легла на его щеку. Он повернул голову и поцеловал мою ладонь. Я поняла, что он меня понимает, знает о моих чувствах к Кайлу. Он любил меня такую, какая я есть.

Я включила звук.

– Кайл, когда ты решишь сделать это, позвони мне после, хорошо? – сказала я.

– Хорошо. Ты предпочтешь... – начал он.

– Нет, Кайл, это между тобой и Джилл. Все то, что ты хочешь поделиться, хорошо, но это твое решение, какую информацию сочтешь нужной для меня знать, – сказала я. Гил кивнул.

Кайл задумался перед ответом и затих.

– Хорошо, может быть я перезвоню вечером сегодня, – сказал он. – До свидания вы оба.

– Пока, Кайл, – одновременно ответили мы.

Я выключила телефон. Мы были долго безмолвными. Гил обнял меня сзади и поцеловал в шею на цыпочках стоя.

– Ты представляешь как Кайл переживает все это? – спросил Гил.

– Нет, – ответила я. – Это возможно?

Он улыбнулся.

– Есть две вещи. Он наконец-то достигнет точки кипения как любой порядочный мужчина. Он уже злится, просто пока это проявляется через депрессию. Возможно, более подробные сведения помогут ему разобраться в своих чувствах.

– Хорошо, ты меня убедил. Но ты говорил: две вещи? – спросила я.

Он улыбнулся.

– Ему нужна привлекательная женщина, которая будет его любить.

Я на мгновение подумала, что он имеет в виду меня.

Он покачал головой, положил руки на мою грудь и опять поцеловал шею. Ему нравилось ощущать массу моей груди в его руках.

– Нет, не тебя. Я знаю, что вы любите друг друга, но у тебя есть я и Кайл никогда не разрушит этого союза. Хотя я даже сомневаюсь, что ты сможешь это сделать, – сказал он с юмором. – Нет, я имею в виду Морин.

Я почувствовала прикосновение ревности, но потом осознала, что она - часть решения. Гил также это видел в ней. Она выглядит как ребенок, но она - женщина и любит Кайла. С его стороны, в его отношении к ней есть что-то большее. Это уважение. В течение многих лет он говорил о своем друге Мо, и я думала, что Мо - мужчина.

Из-за выбранной ею песни на похоронах, я сомневалась в том, что она действительно боролась за его расположение.

– Казалось, что она очень желает, чтобы Джилл была жива ради Кайла. Я думаю, что Кайл держал ее на расстоянии, избегая измены, романов и влюбленности в других. Вероятно, он старался не устраивать приватные обеды с ней или делать что-либо, кроме работы.

Голова Гила покоилась на моем плече.

– Я полагаю, Морин испытывает к нему любовь или так хотела бы.

Мне казалось, что Кайл знает о ее чувствах и отвечает на них так же, как это должен делать замужний мужчина. Меня интересовало, как Джилл вовлеклась в романтические отношения, когда ее муж умело избегал их. Каким-то образом Кайл уже нашел свою следующую любовь до того, как первая закончилась, и при этом он оставался верным каждой из них.

Морин – особенный человек. Она любит Кайла, и это совсем не плохо. Она хочет, чтобы мы об этом знали.