Когда мы были женаты Том 4, ч. 12. Когда был первый секс

ГЛАВА XII: ОСТАНОВИМ ЭТИ ВСТРЕЧИ

Она въехала на кольцевую подъездную дорогу перед Сент-Винсентом и активировала аварийные мигалки на приборной панели, которые свидетельствовали о принадлежности ее автомобиля правоохранительным органам и разрешали парковку в недоступных местах, обходя необходимость поиска гаража. Несмотря на то, что работа в Государственной защите предоставляла ей лишь немного привилегий, она собиралась ими воспользоваться.

Ее направили в информационное бюро, а затем на этаж неврологии. Выходя из лифта, она заметила высокого человека, стоящего перед дверью операционной.

– Мам.

Он повернулся и быстрым шагом приблизился к ней.

– Мам, это было случайно. Мы...

– Хватит.

Она подняла руку, чтобы прервать его слова, и заставила сесть.

– Медленно. Я знаю только то, что произошло что-то в спортзале и твой отец пострадал. Теперь расскажи мне все с самого начала.

Пятнадцать минут спустя, когда он закончил рассказ, она уставилась на него.

– Итак, без моего согласия и даже без предупреждения меня, твой отец взял тебя в спортзал, где ты вышел на ринг с полупрофессиональным боксером и получил травму. А сам он был доставлен в другую больницу с травмой головы. В общем-то так?

– Да, мам, но...

– Никогда не приходило в голову намекнуть мне, что отец планировал втянуть тебя в то, что ТЫ ЗНАЛ, я запретила бы?

– Мама!

Она покачала головой, осознавая бессмысленность злиться на Би-Джея или даже на Билла. Глубоко внутри она понимала, что Билл будет делать то, что считает правильным, независимо от ее или кого-либо другого мнения. Он всегда был таким. Когда он верит в свою правоту, ничто не может его остановить. А последние пять лет только усугубили его характер. Быть правой рукой Бога и обладать силой, которую ему дал Даллас Эдвардс, превратило его в одержимого.

Она попросила Би-Джея повторить свою историю о поединке в спортзале.

– Я не подразумевал такого, но я думал, что этот парень меня убьет. Затем я поднял глаза и увидел, как его отец отводит его. Но парень был быстрый. Отец не смог его остановить. Ему достался прямой в челюсть.

Она рассмотрела синяки на лице своего сына. Там были царапины и то, что должно было стать синяком под глазом. Она прошла пальцами по пятнам.

– Болит? Кто-то из врачей это проверил?

Он покачал головой и слегка улыбнулся ей.

– Все нормально, мам. Это все, как сказал папа. Со временем даже не замечаешь таких мелочей. Он был прав.

– Ты останешься здесь, пока я не вернусь. Позволь мне проверить, какой вред твой отец нанес самому себе.

Она подошла к посту медсестер. Большинство медсестер уже ушли, спешно перемещаясь туда-сюда. Она остановилась на молодом темноволосом медике, проходящем через двойные двери в операционные и отделения интенсивной терапии. Он мог быть стажером или врачом скорой помощи. Она была одета в плотный розовый свитер для холодной погоды и узкие джинсы. Ее волосы были развевающимися и падали на плечи. Она расшевелила ими в жесте, который всегда работал, и заметила, что из-за объемного свитера ее соски поднялись.

Ноги молодого медика продолжали двигаться, но его глаза зацепились за нее, и он остановился.

– Мэм, вам кто-то уже помогает?

– Нет, но я действительно нуждаюсь в помощи. Мой муж... вернее, бывший муж... где-то там, и я очень обеспокоена.

Он не мог сдержать улыбку, словно ребенок, готовящийся насладиться летним мороженым, но отвел взгляд от ее сосков и спросил:

– Как его зовут? Я с радостью пойду и проверю, как он там.

– Билл Мейтленд. Он – главный прокурор в здании суда, возможно, у вас там уже имеются несколько полицейских.

Он бросил на нее последний жаждущий взгляд и сказал:

– Оставайтесь здесь, – и прошел через двойные двери.

Он вернулся, таща за собой высокого черного доктора в хирургическом халате с блестящим черепом. Доктор пожал ей руку, произнеся: «Я – доктор Чарльз», а затем пригласил ее следовать за ним через двойные двери.

– Я рад, что вы здесь, миссис Мейтленд.

– Мисс Баскомб, если быть точными.

Он остановился как вкопанный.

– У меня не было возможности проверить его биографические данные, но по словам вашего сына я подумал, что вы были в браке.

– Были женаты. Примерно полгода назад.

Он потер нижнюю губу.

– Это – проблема. Правила HIPAA, закона о переносимости и подотчетности медицинского страхования, не позволяют нам обсуждать, особенно в таком случае как этот, состояние или лечение вашего бывшего мужа. Есть ли еще какие-то родственники?

– Мать находится за пределами Орландо, но я не знаю, насколько быстро можно связаться с ней. Мне кажется, Билл говорил детям, что она собирается в Пенсильванию, чтобы посетить семью своего нового мужа. Но я не знаю, как с ними связаться.

Он потер лысую голову. Видимо, это то, что делают все мужчины с голой головой.

– Вы упомянули "детей". Есть ли среди них совершеннолетние? Достаточно будет возраста восемнадцати лет.

– Моя дочь почти достигает этого возраста.

– Ничего не могу сказать, миссис Мейтленд... Баскомб. Я хотел бы обсудить это с вами, но HIPAA в таких случаях очень строг. Врачи теряют свои лицензии, а больницы теряют миллионы за нарушение его положений.

– Никто не лишится лицензии и никаких судебных разбирательств не будет. Отведите ее в ту комнату.

Дебби повернулась и увидела Далласа Эдвардса, а рядом с ним – двух полицейских в форме.

– Мистер Эдвардс. Я...

– HIPAA – хороший закон, действительно, но вы хотите сказать, что он препятствует вам обсудить здоровье правоохранительного органа со своим начальством?

– Конечно нет, но...

– А миссис Мейтленд-Баскомб – работник суда, который занимается делами мистера Мейтленда для Офиса государственного защитника. У нее такое же право на информацию о нем, как и у меня.

Чарльз попытался проломить эту стену законов и покачал головой.

– Я не могу вас остановить, но у меня сложилось впечатление, что адвокаты больницы будут винить меня за это.

– Я попрошу главного судью этого округа выдать приказ, который позволит миссис Мейтленд... Баскомб пройти, а затем у меня будут подтверждающие документы от моего офиса и Государственного защитника. И я знаю местного прокурора США, который, я полагаю, будет на нашей стороне. Конечно, если дело перейдет к Вашингтону, вы можете провести несколько лет в судебных разбирательствах и потратить много времени, прежде чем сможете вернуться к работе. Но посмотрите на это как на возможность улучшить свое образование. Может быть, нам потребуется медицинский консультант на неполный рабочий день.

Чарльз покачал головой, выражая свое удивление.

– Я думал, что сегодня будет обычная страшная ночь. Но видимо, я ошибся.

Когда он кивнул Эдвардсу, тот подтвердил его слова молчанием.

– Дебби, приступай к делу. После этого вернись и забери меня с собой.

Она потянулась за его руку в знак благодарности.

– Спасибо, Даллас.

– Мы знаем друг друга слишком давно. Иди и делай свою работу.

Она следовала за Чарльзом по белым коридорам больницы, освещенным ярким светом. Звук ее каблуков отражался от кафельного пола, и на мгновение она ушла мыслями в другое место. Ощущение дежавю было настолько сильным, что она не могла просто так его проигнорировать.

– Я провела слишком много времени в больницах.

Она случайно произнесла эти слова вслух, и только после этого Чарльз обратил на нее взгляд.

– Попробуйте прожить всю свою жизнь здесь. Мне это нравится, но иногда становится тяжело.

Они остановились, и она оказалась рядом с Чарльзом. В отделении интенсивной терапии было много людей – медсестры и техники спешили взад-вперед. Однако ее взгляд привлекла ближайшая к двери кровать. Она с трудом могла разглядеть человеческое тело, завязанное на кровати множеством проводов и приборов.

– Что...?

– Когда он упал на пол, слухи гласят, что под его головой образовался трещина в бетоне. Это случается очень редко. Он, видимо, не понимал этого, но у него действительно перелом черепа. Длина перелома составляет около пятнадцати сантиметров.

Она глубоко вздохнула и выразила свое сочувствие:

– Звучит неутешительно.

– Нет, – ответил Чарльз со смесью недоверия на лице. – Я был удивлен, что он сумел добраться до больницы живым.

– Он сильнее, чем кажется. Двадцать лет назад я почти потеряла его, когда ему было хуже, чем сейчас. Но он вернулся.

– Это должно быть так, – сказал Чарльз, открывая дверь и приглашая ее войти вперед. Смотря на него сверху вниз, с головой, обвитой бинтами, закрывающими лицо, с трубкой для дыхания вставленной в горло, Чарльз продолжил:

– Сотрясение мозга вызвало предварительные симптомы: тошноту, потерю сознания и замутнение сознания перед этим. Но это не самая серьезная проблема. Есть кровоизлияние в мозге, отек и повреждения самого мозга в месте трещины черепа. И... – Чарльз опять замолчал, будто обдумывая сколько плохих новостей она может выдержать. – Когда мы провели предварительное МРТ-сканирование для получения представления о происходящем... это трудно поверить. Я нашел запись о нападении, которое он пережил в колледже, и коме. Там так много рубцовой ткани, что я не стал бы ее трогать, даже если у меня было бы в два раза больше опыта, чем сейчас.

Когда она смотрела на бледные черты лица, покрытого бинтами, на ту же дыхательную трубку, это казалось нереальным. У нее возникло странное ощущение, будто она вернулась в старый кошмар. Она снова была в его спальне за пределами кампуса, свернувшись клубочком рядом с его обнаженным телом, плача, а он обнимал ее и повторял снова и снова:

– Что бы ни случилось, я всегда вернусь к тебе.

– Как... что... каков прогноз? Что может произойти дальше?

– У вас есть двое детей, если я не ошибаюсь. Я пригласил бы их сегодня вечером сюда. Прощаться... на случай худшего.

– Что самое ужасное?

Чарльз смотрел на нее с изумлением.

– Его может постигнуть массивный инсульт, и он мгновенно умрет. Кровотечение может стать неконтролируемым, и он скончится. Если произойдет нарушение кровоснабжения, мозговая ткань может начать отмирать, и лучшее, чего можно ожидать, – это его смерть. Скорее всего он уже никогда не станет тем человеком, которым вы его знали. Существует так много возможностей для неудачи.

Она глядела в его темные глаза, которые казались почти черными, и еще раз почувствовала вспышку неправдоподобности.

– Это самое худшее. А что является наилучшим вариантом?

– Что он самостоятельно покинет эту комнату. Он будет тем же самым человеком, каким был сегодня утром.

– Вы верите в это?

– Неважно, верю ли я или нет. Я видел еще более странные случаи. Мы не должны приговаривать его к смерти. Но... я не хочу, чтобы вы ушли отсюда с надеждой там, где ее почти нет. Не упустите возможность прощания для вас и ваших детей.

Через мгновение она отвернулась от него и уставила свой взгляд на теле, лежащем в кровати.

– Могли бы вы пойти и сообщить мистеру Эдвардсу о текущей ситуации. Скажите ему, что он может прийти, когда захочет. Но... пожалуйста, держитесь подальше от моего сына. И передайте мистеру Эдвардсу, чтобы он не рассказывал об этом моему сыну. Просто отправьте его ко мне. Ах да, и скажите своему сыну, чтобы он позвонил своей бабушке... моей матери... и нашел Келли. Нашу дочь. Попросите его просто сказать ей, чтобы она бросила все и приехала сюда. Прямо сейчас.

Она ощущала его взгляд на своих плечах, но он не произнес ни слова и ушел. Медсестры приходили и уходили, но они были такими же одинокими, словно они находились в отделении интенсивной терапии.

– Нам следует прекратить такие встречи, – заявила она.

Она понимала, что если бы он был в сознании, то улыбнулся бы в ответ.

– Судя по всему, после сегодняшнего вечера все так и будет.

Было словно он стал глубоким неподвижным озером с мрачной темной водой. Никакого отражения. Никакого эха. Только абсолютная тишина и механический звук его дыхания.

– Если ранее я не высказывала этого, то позволь мне сказать это сейчас. Билл Мейтленд, ты – бездарный отпрыск. В тебя никто не стрелял и не бросал гранаты. Ты просто упал... и теперь умираешь.

Ее рука поднялась и опустилась.

– Сразу же бросился спасать нашего сына. Кому это может быть новостью? Автомобильная авария, пищевое отравление или сердечный приступ – ничего из этого не может произойти со всегда и всюду... когда дело касается тебя.

Когда она приблизилась достаточно близко, чтобы дотронуться до него, ее рука снова поднялась, но она не смогла примириться с мыслью прикоснуться к нему.

– Должен быть закон. Действительно должен. Ты не должен отказываться от своего брака, от своих детей, от лучшего в твоей жизни... только потому что я СЛИШКОМ хороша для тебя. Ты не должен уничтожать брак и затем превращаться обратно в того человека, которым был прежде. Это так не работает.

Она провела пальцами по его прохладной щеке. Она не была ледяной на ощупь, всего лишь прохладной. Она вспомнила, что охлаждение тела – это одно из методов лечения подобных травм.

– Я хочу, чтобы ты понял: если ты умрешь, я никогда не прощу тебя, Билл Мейтленд. Никогда.

Сзади подошел к ней Даллас и положил руку на ее плечо.

– Чарльз мне все объяснил. Мне очень жаль, но Билл – твердый парень. Он справится.

Затем:

– Мой офицер приводит сюда Би Джея. Он хочет поговорить с Чарльзом лично.

Они стояли молча, пока Эдвардс не произнес:

– Из всех возможных опасностей, в которых я думал, что он может оказаться, из всего плохого, что могло случиться, последнее, о чем я даже не задумывался – это получение им травмы головы в результате несчастного случая в зале бокса.

– Но если... случится... что-то плохое, я сделаю все возможное, чтобы тот ублюдок, нанесший ему это повреждение, отдал должное за нападение и причинение серьезных телесных повреждений. Ему не миновать наказание.

– Спасибо, Даллас. Но я даже не задумываюсь о том, что может произойти в таком далеком будущем. Я верю, что он придет в себя и сможет самостоятельно выбраться отсюда.

– Мама...

Она подняла глаза и увидела пятнадцатилетнего мальчика, который старается сохранить контроль над собой.

– Мне жаль. Это все из-за меня. Если бы я не пытался защитить ту латиноамериканскую девушку, этого бы не произошло. Если папа умрет...

Она обняла его, как делала это раньше, когда он был еще маленьким мальчиком, и шепотом сказала:

– Он не умрет, Би-Джей. Он выживет здесь. Ты же знаешь его. Он слишком упорный, чтобы просто так умереть.

Она посмотрела мимо него на Далласа.

– Я выведу его отсюда на время. Скоро его сестра придет сюда.

Даллас кивнул в сторону двух появившихся офицеров.

– Я уйду, но они останутся здесь. Я знаю, что это может быть лишь предосторожностью, но сейчас происходит много всего, и я буду чувствовать себя спокойнее, если несколько наших людей будут следить за ним.

Они провели в зале ожидания сорок пять долгих минут, пристально глядя друг на друга, на окружающие стены и на экран телевизора, который монотонно транслировал ночные передачи. Внезапно, сопровождаемая двумя высокими подростками, вошла Келли. Ее лицо выглядело холодным и безразличным.

Когда Дебби протянула руку, чтобы ее коснуться, Келли отступила.

– Что случилось?

Узнав об этом, она спросила:

– Могу я его увидеть?

– Конечно, мы ждали тебя.

Проигнорировав недовольные взгляды медсестер, Чарльз махнул рукой и двое полицейских отошли в сторону. Келли молча посмотрела на него, а затем на свою мать и отошла. Дебби последовала за ней.

– Насколько плохая ситуация?

Дебби рассказала ей все подробности. Она была уже не просто подростком – она проявила больше зрелости и заслуживала правды.

Она вернулась к своему отцу и легким прикосновением пальцев провела по его лбу, где не было повязки. Когда она взглянула на свою мать, Дебби заметила эмоцию, которую не могла сразу определить.

– Ты теперь счастлива?

– Счастлива?

– Ты должна быть. Ведь именно ты отправила его сюда. Именно из-за тебя он лежит здесь с поврежденным мозгом.

Между ними встал Би-Джей.

– Ты сошла с ума, Келли. Мама никак не связана с этим. Она даже не знала, что мы задумали.

Келли пренебрегла его присутствием.

– Ты же знаешь, что это ты положил его сюда, верно, МАМА?

– Ты ошибаешься, Келли. Я ничего не делала...

– Помнишь, какой был папа? Уставшим. Полным. Всегда работал. Ты никогда бы не представила его боксирующим на ринге. Но что-то изменилось. Помнишь, что это было?

Ни Дебби, ни Би-Джей не откликнулись.

– Конечно, помнишь, это произошло, когда ты связалась с Дугласом, мама. И что мог сделать отец, бедный папа, невысокий и лысый, чтобы попытаться удержать тебя? Он начал тренироваться, худеть и заниматься боксом. Не для себя, а для тебя, чтобы сохранить хотя бы немного самоуважения в то время, когда ты проводила время с Дугласом в постели, которая ранее принадлежала им обоим... и тебе.

– Ты не представляешь, о чем говоришь.

– Он никогда бы не оказался в спортзале и не испытывал таких страданий, если бы ты не позволила Дугласу войти в свою постель. Но ты не могла этого избежать, верно? В то время отец почти умер защищая тебя в колледже.

– Раньше я чувствовала к Дугласу по-другому.

– Мне было семнадцать лет, мам. А у тебя есть оправдание?

– Сейчас это уже не имеет значения, Келли. Мы можем обсудить это позже.

– Может быть.

Она приблизилась к Биллу, положила голову на его лоб и поцеловала его. Затем она уставилась на мать.

– Если он умрет, я больше никогда не хочу видеть тебя.

Когда она вышла, Би-Джей схватил ее за руку.

– Она не серьезно, мама. Она просто испугана.

– Я знаю, – сказала она, но в душе понимала, что каждое слово ее дочери было правдой.

Когда Дебби и ее сын вышли из отделения интенсивной терапии, Эдвардс поговорил с начальником участка, которого вызвали в больницу.

– Наши следователи будут искать боксера, который напал на Мейтленда. Его сын утверждает, что это была случайность, но мы должны быть уверены в этом. Слишком много происходит событий, чтобы просто поверить в несчастный случай. Пока ты будешь держать этих двух парней здесь все время, правильно?

– Да, и все они будут хороши. Пока шериф Найт не прикажет прекратить.

– Хорошо. И скажи им быть осторожными. Возможно, это был обычный несчастный случай, и мы слишком реагируем остро. Но я не стал бы рисковать его жизнью в том, что здесь не появятся профессионалы, чтобы следить за тем, чтобы он никогда не покинул эту больницу.

– О. И где сейчас боксер?

– Мы задержали его и допросили сразу после того, как Мейтленд попал в больницу. Мы легко нашли его там, где он должен был быть. Не кажется, что он собирался убежать. Мы получили информацию от вас, ребята, и отпустили его, но продолжаем следить за ним.

– Приведите его сюда прямо сейчас. Пусть доставят его на пятый этаж. Там будут люди ждать его.

– Зачем мы должны его задерживать и привозить сюда? Уже почти полночь. Если у него есть адвокат, он спросит почему мы дважды задерживаем его за то, что выглядит как несчастный случай?

– Для допроса. Даже если это была случайность, она все равно может быть преступлением. А если Мейтленд умрет, и это был несчастный случай, мы все еще говорим о классическом непреднамеренном убийстве. Если у боксера есть адвокат, скажите им поговорить со мной об этом.

***

Суббота, 3 декабря 2005 года – 8:00 утра – Вашингтон, округ Колумбия.

Его телефон зазвонил с мелодией специальной оперативной группы: «КТО ВЫ?» Он нажал кнопку на консоли рядом с телефоном. Эта технология была незаконной, так как выводила любые звонки вне досягаемости АНБ. Последующий разговор для них так и не состоялся.

Он выяснил телефонный номер.

– Что случилось так рано, Роберта?

– Возможно – небольшая проблема. А возможно – полное бедствие.

– Нужно ли созваниваться с Оперативной группой?

– Тебе решать...

– Дай краткое изложение.

– Мейтленд в состоянии реанимации. Головная травма. Неизвестно, выживет ли он. Никто точно не знает, что произошло.

– Подожди. Я устанавливаю тебя на контроль.

Десять минут спустя у Прентиса появились Марвин Хилман, опытный агент ЦРУ, имевший пятнадцатилетний стаж работы, Роберт Коулман, сотрудник ФБР, который был направлен департаментом Юстиции для подготовки к процессу Мендосы, и Хуан Белот, следователь по делам правопорядка в возрасте 30 лет. Он представил в группу маршала США Роберту Голду.

– Расскажи нам о случившемся, Роберта...

– Проклятье! – сказал Хилман, когда она закончила.

– Это точно передает мои чувства, – сказал Коулман.

– Не знаю, как вы, ребята, но я вижу только два возможных варианта, – сказал Белот. – Во-первых, кто-то... Рохас ли, Картель, ревнивый муж... кто-то решил его убить. Если бы наняли профессионального боксера, чтобы все выглядело как несчастный случай, Мейтленд должен был погибнуть. Тот факт, что он живой – временное неудобство. Поэтому они просто попробуют еще раз и на этот раз им удастся.

– Почему они просто не застрелили его? – спросил Прентис. – Это гораздо более надежный способ убийства по сравнению с тем, когда боксер пытается одним ударом убить его или сбить его машиной.

– Я тоже так думаю, – сказал Голд. – Слишком легко кого-то застрелить. А если они это делают, то для чего и ради кого? Они должны знать, что мы знаем о связи, даже если у нас нет всех подробностей. Зачем Рохасу было столько хлопот?

– Хилман подумал, что Рохас не стал бы этим заниматься, – сказал он. – Но если это действительно картель... Рохас уже угрожал начать войну, чтобы защитить Мейтленда. Но если бы случилось что-то похожее на настоящую трагедию... и и Картель, и люди из команды Рохаса знали о том, что Мейтленд тренируется в боксе и возможно попытается вовлечь своего сына в это дело, то это не выглядело бы так подозрительно. В общем-то, это вообще не вызывало бы подозрений.

– Это имеет смысл, – ответил Прентис. – Видимо, это не Рохас, потому что у него нет мотива преследовать Мейтленда. Если это – Картель, они не могут просто так его застрелить или устроить инцидент в больнице без того чтобы развязать конфликтную ситуацию, которую они пытаются избежать.

Он представил команду на другом конце телефонной линии.

– Конечно, если бы случай действительно был несчастным, то мы ничего не могли бы сделать, кроме как ждать и надеяться.

– Мы могли бы организовать дополнительную безопасность в тайне, – предложил Белот.

– Да, могли бы. И я знаю, что местная полиция примет все возможные меры, а Рохас, судя по его предыдущим действиям, привлечет своих людей. А потом наши ребята вмешаются. Если мы не будем осторожными, это может стать комедией в стиле "Кистоунские копы", когда все эти службы безопасности начнут спотыкаться друг о друга.

– Я думаю, что мы должны ограничить нашу поддержку до минимума, так как его уже будут охранять и местные власти, и люди Рохаса, – сказала Голдман.

– Думаю, что твоя поддержка будет для нас достаточной, – ответил Прентис Голдману.

Хилман расхохотался и сказал:

– Все мы знаем, Роберт, что ты будешь следить за ним день и ночь. Это будет нелегкая задача. Но женщина должна делать то, что от нее требуется. Верно?

Прежде, чем Голдман успел ответить, Прентис заключил:

– Я знаю, что мы можем положиться на тебя в том, чтобы ты всегда оставался в курсе происходящего, Роберт. Если у тебя возникнут какие-либо нужды или потребуется поддержка, просто позвони.

Она положила трубку, не обращая внимания на ожидаемые непристойные комментарии относительно значения фразы "оставаться в курсе происходящего".

***

Суббота, 3 декабря 2005 года - 8 часов утра - Картахена, Колумбия

Он уже проснулся и наслаждался спокойствием этого поместья, когда запах ароматного кофе рассеял последние остатки сонливости и он сел на постели.

– Клаудио, – сказал он, подтверждая головой маленькому худощавому мужчине, который был его правой рукой на протяжении трех десятилетий и дважды получил ранения при двух различных нападениях для его спасения. По указанию Клаудио-официанта-телохранителя был подан поднос и поставлен на край кровати. Как он делал всегда в течение трех десятилетий, Клаудио пробовал кофе, откусывал кусочек сладкого арабского печенья с подноса, а затем кивал своему хозяину.

Это была древняя традиция, уходящая корнями в глубь времен, но если что-то работает, зачем менять?

– Сеньор, – после этого сказал Клаудио с акцентом высшего класса Кастилии, где он провел свою юность. Мужчина, лежавший в постели, внимательно выслушал рассказ о случившемся с Биллом Мейтлендом в Америке.

– Он все еще жив? – спросил мужчина на более низком испанском языке, принятом в трущобах Колумбии.

– По последним данным он находится в коме. Но жив.

– Продолжай следить за его состоянием. И если он умрет... убей боксера... и его сестру.

– Си.