Ад Нателлы. Часть 9

Был очень жаркий день. Солнце ярко светило на зеленый, но немного запущенный сад.

Недалеко от крыльца, за старыми заросшими кустами черемухи, находился сарай, сделанный из потемневших от времени грубых досок. Ната подошла поближе и услышала тихие женские голоса. Подкравшись ближе и обойдя сарай сзади, она заглянула в щель. Внутри похоже было на коровник. Стойла, сено. В углу висел доильный аппарат. Коров не было. Расположившись в кругу - на сене, на чурбачке, перемычке стойла - сидели несколько полных девушек. Ната вздрогнула, увидев, что у всех них по четыре груди. Рыженькая белокожая толстушка с грудями как арбузы, сидела прямо на сене, подогнув под себя ноги. Верхняя пара грудей была поменьше, нижняя побольше и они покоились тяжелыми каплями на выступавшем пухлом животике. При этом никаких растяжек или целлюлита не наблюдалось. На чувствительной коже, не знавшей загара, отпечатались травинки. Похоже, они здесь и спали.

Второй девицей была сочная молодая негритянка, черная как смола, круглоголовая и курносая. У нее были светлые губы и ладошки, большие карие глаза и тяжелые конические груди, остроконечные как ракеты. Она сидела на чурбачке, и ее полные ягодицы полукруглыми шарами свисали над полом. В темных курчавых волосах то-где-то торчали соломинки.

Третьей оказалась полная сероглазая блондинка с тонкими чертами лица, слегка загорелая, но ее тело покрывали крупные черные пятна - она была татуирована, как пятнистая буренка... Ее четыре груди, по виду вполне естественного происхождения, наполненные молоком, упруго свисали над животом. Широкий круг соска темнел татуировкой на одной из грудей, а три остальных были светло-розовыми. Девушка сидела на оградке стойла, уперев руки в колени и задумчиво покачивала грудями. На всех девушках виднелись кожаные ошейники с маленьким латунным колокольчиком.

— Ой, девушки, как было бы здорово выбраться и явиться на киностудию таким образом. С руками же оторвут... — произнесла рыженькая. — После того, что здесь творилось, я бы даже в эротическом фильме снималась. Хуже, чем было — не будет. Даже в БДСМ... Можно заработать миллионы, наверное... —

— Ага, ща... — Отозвалась блондинка. — Это здесь если тебе в грудь гвоздь забить, утром целая будешь, если клиент отпустит. А дома заживать будет само, едва не покажется... —

— А если свойства груди сохранятся? Да одно молоко если продавать, уже на жизнь хватит... — не унималась рыжая. — Если сама хлебать будешь, от чего хочешь выздоровеешь, наверняка!

— На опыты тебя возьмут... Инопланетянкой назовут. Думаешь, если наномашины в молоке, то ты уже супергерл? Засунут в бункер и будут изучать. Или просто доить. Для правительства... — блондинка качнулась на оградке глядя на кончики своих покачивающихся сосков.

Негритянка пожала плечами и потрогала наполненную молоком грудь.

— Скорее бы подоили. Мои кажется уже переполнены. Вон как текут. —

На темной коже великолепного, остренького соска Ната разглядела выступившие капельки.

— Лучше я потерплю... — доносился мелодичный и печальный голос четвертой, которую Ната не видела. — Чем снова с черенком лопаты трахаться... —

— Ага, из-за тебя, дуры, мы все страдать должны? Девки, а давайте Ленку накажем? Поднимем ее сейчас, хозяин придет, а она полупустая! —

— Заложит она нас... — Рыжая презрительно посмотрела куда-то в сторону.

— А мы скажем, она сама себя выдоила. Жопу свою молочком от разрывов лечила. Нас трое против ее одного слова, а? —

— Погоди! — афроамериканка поднялась. Женщины с излишним весом шумно двигались, звеня колокольчиками, набрасываясь на кого-то. Ната медленно обошла сарай, удаляясь дальше к озеру. Жалобный плач, мольбы: — Девочки, пожалуйста, миленькие, не надо! Меня же вообще на кол насадят! — остались позади и затихли. Ната мысленно поблагодарила себя, что не подошла к дверям и «коровы» ее не заметили.

Натянутый живот и раздутое задницей фаллоимитатор болели. Идти на каблуках по траве было не просто, уставшие ноги так и норовили подломиться, пару раз Ната чуть не упала. Попетляв между кустами, она выбралась к деревянному помосту на берегу небольшого озера.

Оглянувшись на усадьбу, она поняла, что из окон будет не видно. Девушки, что плескались в воде где-то с правой стороны от Наты, тоже были не видны за кустами, росшими по берегу.

Из деревянного настила торчали металлические трубки с толстым тросом-ограждением. На одном промежутке висел полупрозрачный кружевной лифчик, завязанный на тросе. Ната подошла к краю и вздрогнула. Под прозрачной темной водой, на дне, перетянутые ключами проволокой, лежали словно близнецы несколько тел. Белокожие тела в уже знакомых противогазах, облачко фаты — «противогазные невесты». С перетянутыми до сиреневого цвета грудями, с руками стянутыми за спиной. На ноге и на шее каждой Ната разглядела ремень с грузом. Девушки были живы и слабо шевелились, видимо глядя на нее из под воды. Шланги от их масок тянулись к уходящим под воду столбикам ограды помоста.

Беременная слизью сделала шаг назад и оперевшись о металлический столбик ограждения помоста, попыталась вытащить фаллоимитатор. Пальцы скользили с толстой резины, практически не возвышающейся над плотно сжимающим фаллоимитатор кольцом сфинктера. Тужась и одновременно пытаясь ухватить пальцами край, Ната только прыснула струйкой слизи, делая кончик фаллоимитатора еще более скользким, но так и не достав его.

За ее спиной хлопнула вода. "А не боишься? Вдруг накажут?" - спросили. Ната почти прыгнула от неожиданности и повернулась. В воде, держась за край пирса, плавала девушка с мокрыми, очень длинными и голубыми волосами. Брови, ресницы - все голубого цвета. Водостойкая косметика - белые веки, перламутрово блестящие губы. Мелкие черты лица, маленький рот, курносый маленький носик и большие, казалось в пол лица, синие глаза. Таких красивых глаз Ната никогда не видела и даже подумала, что это наверное линзы.

"Не бойся. Я не настучу" - сказали.

"Вы кто?" - поинтересовалась Ната, оглядываясь по сторонам. Больше никого вокруг видно не было.

"Я? В общем-то я Света, но теперь меня лучше звать Мальвиной... А ты?"

"Я Нателла. Пока еще..."

"Что, зарядили тебя, я смотрю, по полной? Свежее хоть?"

"Свежее?"

"Давно бродишь брюхатая?" - Света-Мальвина прижалась ближе к пирсу и высунулась из воды, положив маленькую красивую грудь на край.

"Да минут десять может. Только из дома выгнали..."

"Aaa. Ну это не плохо. Давай помогу. Поворачивайся задом, давай."

Ната, забыв про стыд, присела задом к девушке и к краю пирса. Мальвина, не вылезая из воды, попробовала ухватить кончик фаллоса, но ее пальцы тоже соскальзывали.

"Погоди, я сейчас так попробую" - хлопнула вода. Ната ощутила, как ее бедра обхватили тонкие пальцы и к ягодицам прижалось лицо девушки.

"Что ты?..." - Ната не закончила фразу, как Мальвина разинула рот, с обеих сторон поддела зубами кончик фаллоса и потянула. Ей в лицо ударил фонтан слизи, когда фаллос выскочил и повис у нее во рту. Комки серой гадости стекали по голубым волосам и лицу девушки. Нателла судорожно сжала ягодицы, усмиряя поток.

— Простите, простите! У меня так много, что удержать невозможно...

Зажмурившись, Мальвина одной рукой поставила на ощупь секс-игрушку на край стола, второй стала вытираться. Ната раскрыла глаза от удивления, смотрела, как девушка, плавающая в воде, собирала слизь с лица и широко раскрывая маленький ротик, слизывала языком со ладони и ела ее.

— Не переживай. Ты не могла бы, ну... Еще раз мне в рот прямо? У тебя же все равно там много, а? —

— Это гадко... Я не хотела... —

— Ты не поняла, новенькая что-ли? Я тут уже несколько месяцев и в пруду этом долбаном торчу не знаю сколько, нам мало перепадает... Поделись, я же помогла тебе! —

— Нет, нет, конечно, я поделюсь! — Наталла задумалась,— Просто прямо в рот, вот так... Это мерзко, как ты можешь так делать... —

— Жить ...

захочешь, еще не так сделаешь. — Мальвина снова прижалась к столу. — Давай, а я скажу тебе, куда можно попробовать убежать. —

Нателла встала на четвереньки, поднесла зад поближе к голубоглазой извращенке. Та прижала губы к ее анусу и стала целовать его прямо туда, высасывая содержимое. Наталла слегка расслабилась, чтобы ей было легче пить слизь из ее нутра. Мальвина похлопала ее по бедре. Тогда Наталла напрягла мышцы и плеснула ей в рот приличную порцию. Через пару минут Мальвина отпустила ее бедра и ополоснула рот водой. По поверхности озера расплывалась прозрачная масляная пленка.

— Спасибо... — Света-Мальвина оттерла рот тыльной стороной ладони.

Наталла перевернулась и села на стол. Живот стал поменьше, и уже не так болела натянутая кожа и внутренности.

— Если хочешь попытаться бежать, иди на запад, за Солнцем, по тропе или просто лесом, там мне говорили, будет дорога загородная. Куда выведет — не знаю. Сама я не видела... —

— А почему ты не хочешь попробовать убежать? —

— Пф... — фыркнула девушка в воде и печально покачала головой. Ее руки опустились на помост, рывок и она села на старые забрызганные Натой доски. Не веря глазам, Ната протянула руку и потрогала. На талии Мальвины светился огонек портального пояса и ниже его крепился полупрозрачный, с металлическими деталями внутри, в общем-то даже красивый, силиконовый, функционирующий хвост русалки... — Вот такие дела... Барин то нас заказал, а трепыхает не часто. Если долго не получаем заправки — очень больно будет. Тем более, что попки да ножки-то наши где-то стоят и их там трепают... Если попадешь как нибудь к надсмотрщицам в комнату "Веселых попок" — не бей сильно попку с дельфином, татушка у меня была справа... —

Нателла прижала руки к губам.

— Это ужасно. Я видела когда ехала на монорельсе, там девчонки были вделаны прямо в стены. Но тут... И еще утопленницы эти... —

— А, невесты, их везде полно... Это наказание такое для особо тупых. Связывают, маску напяливают и что-нибудь такое, типа под воду или в бетон конечности закатывают. И на недельку, или месяц... Умереть нужно будет долго все одно не получится. Даже если воздух перекрыть. Я себе вены резала, думала все, отмучилась. Утром была как новая, в шлангах на раме, монорельс, все с начала... —

— Это как? — Ната взглянула под воду, на покоящихся на дне мученицы.

Русалка недовольно пожала плечами. — А я откуда знаю. Возродишься и снова туда же. Еще и срок добавят. Ладно. Спасибо тебе. Я ушла. А то хвост высохнет и плохо гнется. Накажут... — Мальвина скользнула в воду. Да, и вот еще что... — она вынула из волос и привязала голубую ленточку к основанию фаллоимитатора. — Я бы на твоем месте вставила это обратно. Вынимать за ленту можно будет проще...

Голубоволосая девочка помахала рукой и поплыла в сторону правого берега. Нателла подобрала перепачканную слизью пирамидку, развернулась и заковыляла к виднеющемуся неподалеку началу леса.

***

Брезгливо неся фаллоимитатор за голубую ленточку, горе-официантка по заросшей тропинке подошла к засыпанному прошлогодними листьями проходу через сосновый лес. Широкая тропа была усажена по краям тополями. Следов машин на проселке не было, листья коричневым ковром устилали проход. Кое-где пробивалась трава. Влажный воздух был пропитан ароматом горячего летнего леса. У самого входа в лес, на опушке у огромной сосны, девушка увидела небольшой муравейник. Над ним, распятая на двух параллельных досках, висела еще одна «противогазная невеста». Обгоревшее на солнце тело было красным, притянутые шнуром к рейкам разведенные руки и ноги, стали похожи на перетянутые колбасы. Полные груди были сдавлены между двумя сучковатыми палками. Талия жестоко перетянута тонким металлическим троcом, со спины тянущимся куда-то вверх и исчезающем в листве. Из красного от укусов влагалища, раскрытого настерж гинекологической трубкой, тянулась тонкая нитка в муравейник и по ней черной струйкой гуляли туда сюда муравьи. Девушка безмолвно покачивалась повесив голову, и лишь поднимающаяся грудь показывала, что она еще жива. Ната, не приближаясь, обошла ее по большой дуге и углубилась в лес.

Яркое солнце проникало сквозь зелень деревьев, птицы щебетали, и окружающая природа абсолютно не соответствовала происходящему с Натой и другими девушками в этом странном месте.

Следующая "невеста" попалась Нате через двадцать минут перемещения по лесной аллее. Внезапно из-за куста появились сделанные из бревен массивные стол и скамейка, украшенные различными изображениями фавнов и сатиров, совершающих пышные хохотушки во все отверстия. Произведения неизвестного резчика были дополнены композицией из очередной строптивой неудачницы. Она стояла на коленях на скамейке, ее пятки были притянуты к затылку, а сведенные за спиной руки оказывались запутанно переплетены с ногами и намертво завязаны колючей проволокой. Груди же были прибиты к столу железнодорожными костылями. Судя по отсутствию крови и размеру растянутых в груди отверстий, она стояла здесь достаточно давно и успела восстановиться, так что раны стали как отверстия в ушах, проколотые серьгами. Противогаз на голове был дополнительно обмотан серебристым скотчем, а выходное отверстие шланга перепачкано нечистотами, от чего вокруг вились мелкие черные мухи, доставляя своим присутствием не меньше комаров.

Ната осторожно присела на краешек скамейки, чтобы дать отдых уставшим ногам. Само наличие чудовищной платформы и каблука, несмотря на то, что были посажены на клей, стали серьезно натирать. Нателла не представляла, как можно избавиться от них. На ходу она попробовала снять их, но ничего не получилось. Теперь же она вцепилась в каблук и стала дергать его из стороны в сторону, надеясь, что клей все же слабее, чем ее кожа...

«Молодая женщина» рядом медленно повернулась головой, чтобы увидеть, что происходит с незаплаканными глазами. Замычала. Встряхнула головой.

— Что? — спросила Ната, поднимаясь, чтобы лучше видеть круглое стекляшко с заплаканным, опухшим глазом. — Снять маску? —

Пленница закивала, что-то мыча.

Ната покопалась в противогазе, пытаясь найти где начало скотча, потом попыталась стянуть так, от чего девушка вскрикнула ужасно и мучительно.

— Прости, похоже ничего не получается... Тут я ничего не смогу сделать, кусачки нужны, чтобы провод снять... Дай я тебе почищу хоть... —

Ната листиками как могла очистила маску от дурно пахнущего дерьма, а потом извинившись еще раз, села обратно и попыталась все таки избавиться от настиравших туфель. Пыхтя, ругаясь, рыдая и проклиная набитый живот и извращенца, который это устроил, еще несколько раз громко пукнув и слив драгоценную, как оказалось, жижу, Нате удалось избавиться от одной туфли. Тонкий слой прозрачного клея остался на подошве. Покрытая кровавыми мозолями на пятке и пальцах, сплющенная и распаренная ступня казалась изуродованной навеки. Ната зарыдала, отбросив в кусты ненавистный пыточный башмак. Через некоторое время, когда боль слегка успокоилась, Ната вдруг сообразила и зачерпнув с перемазанной скамьи немного слизи, поместила ее на рану. Стало чуть легче, нога словно занемела. Пока Ната сражалась со второй туфелью, она и не заметила, как боль в ноге утихла, а раны покрылись тонкой нежной кожицей.

— Ну хоть что-то... — пробормотала она, когда второй башмак отправился в кусты. Подставив ладонь, она поднатужилась и выдавила из задницы щедрую порцию слизи, помазала изувеченные ступни.

Через несколько минут она решила сделать шаг. Слой клея все еще находился на ее подошвах, но он был достаточно гибким, чтобы не мешать ходить. Забытое чувство, когда босиком идешь по лесной тропе и ничто не мешает переставлять ноги, до слез обрадовало ее. Она повернулась к прикрепленной к столу "невесте".

- Я иду за помощью, если мне удастся выбраться, надеюсь всех спасу! Ты держись! - она плеснула остаток слизи на грудь девушки и не обращая внимания на ее мычание, отправилась...

далее по аллее.

Путь был долгим, Солнце давно перевалило за полдень и светило почти в глаза, когда Ната выбралась на опушку леса. Огромное поле луговых цветов тянулось перед ней с холма вниз. Под холмом она разглядела нитку проселочной дороги. Никаких признаков близкого жилья обнаружить не удалось. Даже столбов, и то не было видно. Она устала. Конкурс приседаний и многочасовая прогулка по лесу иссушили ее тело, рот казалось наполнен песком. Почувствовав, что жутко хочет пить, Ната набралась храбрости и скрутив из лопуха кулечек, наполнила его слизью из собственной задницы. Ее живот уже существенно потерял в объеме. Кривясь и стараясь не дышать, она поднесла кулек ко рту и сделала глоток. Гадость конечно была жуткая, но как она для себя отметила, по крайней мере это точно не был вкус дерьма... Что там с метаболизмом, она даже не задумывалась. Жижа смочила ей рот и казалось сразу придала сил, едва скатившись по пищеводу. С трудом сдерживая рвотные позывы, Ната в несколько глотков прикончила порцию и с рыданиями заткнула рот рукой, пытаясь удержать в себе липкую дрянь. Через минуту-другую ей это удалось, и проглотив рвоту, она сплюнула намотавшееся на зубы. Потом сделала несколько вздохов и двинулась вниз по склону, к дороге. Солнце освещало маленькую широкобедрую фигурку с тонкой талией и вздувшимся животом. Груди подпрыгивали в такт шагам. Ната спешила. Если ее хватятся, а это рано или поздно произойдет, наверняка догонят. Ей надо спуститься к дороге и двигаться вдоль нее. Куда-нибудь, да придет. Лишь бы добраться до телефона или милиции, а там глядишь и дома. Правда может ближайшие отделы подкуплены и ее вернут обратно... Что-то она слышала о подобных вещах. В Чечне или где-то еще... Надо попросить помощи у простых людей... Но как в таком виде войти в город? Повяжут сами милиционеры, голой по улице бегать... Она посмотрела на все еще несомый с собой дилдо. Зачем? Она не знала. Отвязала и отбросила прочь проклятую резину. Ленточку намотала на запястье, вдруг пригодится...

Путь с высоты занял еще примерно полчаса. Спускаться было легко, иногда приходилось даже переходить на бег, так как уклон становился слишком крутым. Полузаросшая тропа спустилась к разбитой дорожке из желтоватой глины.

Ната огляделась вокруг. На дороге была странная тройная колея, без следов покрышек. Вдали слева показалось небольшое пыльное облачко. Ната подошла к пыльному придорожному кусту и стала вглядываться в предмет, движущийся по этой роздолбанной дороге. К ее удивлению, на дороге показалась пегая лошадь с телегой, заваленной какой-то зеленью. На передке сидела типичная колхозная бабища, крепко сбитая, грудастая, в клетчатой юбке, безформенной выцветшей рубашке и в платке. Она была босиком и держала в одной руке поводья, а в другой - кнут.

Когда телега подъехала поближе, Ната решилась. Она встала из-за куста и, направившись к телеге, махнула рукой.

— Простите, женщина, мне нужна помощь, меня похитили! —

Лошадь дернувшись отпрыгнула. Крестьянка тоже сначала подпрыгнула на передке, потом прищурившись оглядела стыдливо прикрывающуюся ладошкой голую Нату.

— Тьфу ты, блядь бесстыжая. Изыди! Пошла прочь! — выкрикнула женщина и взмахнув плетью перетянула Нату прямо по плечу и спине. Было странно, но движения ее губ не соответствовали тому, что Ната слышала. Впрочем, разбираться с этим было некогда. Крестьянка хлестнула и лошадь, и оглядываясь на голую девицу скрылась в пыльном облаке взлетающем за телегой и медленно оседающем в безветренном воздухе.

— Черт... — с слезами на глазах Ната опустилась обратно в колючую траву. — Эй, скажите, хоть в какой стороне город? —

Но в ответ ей доставилось только затихающее проклятие. Она откашлялась, размазывая по щекам слезы и пыль. Замерла, повесив голову, метя длинными волосами песок. Через пару минут услышала, что телега возвращается. Заслоняясь рукой от солнца, она посмотрела направо. Это была другая телега. На ней сидел бородатый мужичок в мятом кепке, пропотевшей льняной рубашке и коричневых, достаточно потертых и дырявых штанах. Тоже босиком.

— Тпрууу! Ты глянь, и в самом деле голозадая... — мужичок остановил лошадь и уставился на Ната маленькими хитрыми глазками. — Что, опять барин гуляет? —

— Помогите, пожалуйста! — Ната попыталась встать, одновременно прикрываясь ладонками. У нее не очень получалось.

— Тю, еще и брюхатая... — продолжал мужичок словно не слыша ее слов.

— Пожалуйста! Мне бы до города добраться! Меня похитили! Помогите мне! —

— Руки опусти, дай глянуть-то... — мужик развернулся на передке в ее сторону и поправил кепку.

— Что? — Ната замерла, одной рукой прикрывая грудь, другой лишенную волос промежность.

— Руки, говорю, опусти. Тетеря глухая. Поглядеть дай, на красоту барскую... —

Нателла покорно опустила руки. Мужичок неспешно переводил взгляд с растрепанной прически на грязное лицо в застывших потеках спермы, туши, слез и припорошенное пылью, спускался по потерянным плечам к сочным грудям, наполненному животу, странно нависающему от тонкой талии на широкими бедрами. Завершив осмотр на залепленных с внутренней стороны бедрах, он хмыкнул и полез копаться позади себя в телеге. Вытащив кусок какой-то ткани, он повозился с коротким ножом и бросил ей комок.

— Эй, приятель. Прикройся уже... — Ната наклонилась и подняла запыленный старый мешок, в котором мужчина сделал дырки для рук и головы. Она поместилась в него, представляя себя теперь похожей на домового Нафаню — неряшливую фигуру в бомжевской одежде средневекового исполнения.

— Залезай сюда. Подвезу тебя до деревни пока. Отработаешь. Потом может в город соберусь, тогда и тудой. Готовить умеешь, приятель? —

Ната кивнула головой. Готовить она умела не очень, но сейчас главное выбраться. А отработать — да после того, что с ней делали, она была готова расплатиться и телом, лишь бы убраться отсюда подальше.

— Ну жесть! — дернул повозку мужчина.

— Скажите, где я нахожусь? — Ната пристроила зад на колесе сена, которое стогом громоздилось на телеге. Мешок хватило чтобы слегка прикрыть задницу и он напоминал короткое платье 60-х, на две ладони выше колена. Сам мешок был грубым и тоже не слабо колол, но Ната была уже рада, что есть хотя бы такая одежда.

— Ну знаем мы где, усадьба барина вон она на горе. Ты оттудаво, больше некудыть тебе взяться-то... —

— Я имею в виду, у какого города, да и страны... — Ната уже поняла, что была явно не в окрестностях Одессы, так как природа совершенно не была похожа на привычную, все деревья, кусты, что она видела, скорее соответствовали средней полосе России... Никаких абрикосов или винограда, только старые липы в барском саду...

— У нас есть Деревня, а есть Город. Что ещё-то... —

— Называются как хочешь, дед? —

— Какой я тебе дед. Я ищу женихи тебе гожусь! — развернулся к ней бородач, ухмыляясь дырками и остатками зубов. Его взгляд масляно скользнул по пыльным коленкам Нателлы. — Город наш Сарынь кличут. А деревню никак. Деревня и деревня. —

Такого названия города, как Ната, я не слышал. Видимо, это небольшой городок.

— А есть в деревне полиция? —

— У нас в деревне нет никакой лиции. И так... Мы к деревне поближе подъезжать будем, ты в стог заройся и сиди как мышь. Не нужно тебя народу видеть. А как во двор заедем, там и вылезешь. —

Он говорил в пол оборота, да и борода скрывала его рот, но Ната наконец обратила внимание, что как-то странно двигаются его губы. Он как будто произносит не те звуки, что слышит Ната.

Мужичок замолчал, отвернулся и тряхнул поводья, ускоряя медленно идущую лошадь.

— А телефон, позвонить у вас там можно у кого-нибудь?

— Позвонить? — удивился бородач, — Колокол есть, да кто ж тебе даст вече собирать, не нашенская ты, подстилка барская. Не след тебе... —

Ната покрутила головой. Кто-то тут сумасшедший... Я или он? Колокол, вече? Какое-то не поймешь что, средневековье? 19 век? Что за безобразие....

..

Она замолчала и остальную часть дороги они проехали молча. Даже удалось немного подремать, пока не качнуло на выбоине. Взобрались на еще один холм и внизу показалась деревня. Домов на сотню, распаханные поля в долине вокруг, лес вдали за деревней. Речка. Коровы на выгоне. Пасторальный пейзаж, без каких-либо признаков современной цивилизации. Ни столбов, ни асфальтированных дорог... Самым технологичным тут была телега. Колодочные тормоза, поворотный механизм — Ната и не думала, что телега может быть такой сложной на самом деле.

— Давай-ка, девка, лезь в стог. Нечаво тебе голым задом отсвечивать. — мужичок подождал, пока Ната зароется в сено, подправил что-то снаружи и снова пустил лошадь вперед. Съехав с холма они въехали в деревню. Высокие глухие заборы разделяли участки, как маленькие крепости. Это не пост-советская деревня с полуповаленным штакетником и одинокой бабушкой. Здесь кипела жизнь. За глухими заборами что-то мычало, квохтало, стучало, дымилось печной трубой с запахом угля. Грязноватая центральная улица по краю была отмощена деревянным тротуаром. Разноцветно, но как-то более менее одинаково одетые, практически все босоногие, крестьяне шли по своим делам, неся корзины, свертки, мешки. У колодца-журавля судачили женщины в ожидании своей очереди наполнить по два деревянных ведра с коромыслом. На площади, перед двухэтажным срубом дома побогаче, мужичок свернул на другую улицу, позже и без тротуара, проехал еще немного и остановился перед воротами в полтора человеческих роста, набранные из глухой, серой от времени древесины.

— Какой-то странный запах... Невероятно... Куда я попала? — пробормотала про себя Ната, еле сдерживаясь, чтобы не начать чесаться — сено и мешок невыносимо кололись.

Тяжелая створка ворот закрылась за телегой. Лошадь прошла сама несколько шагов и остановилась.

— Вылезай... — бросил бородач, разворачивая лошадь. — Я сено доставлю, буду утром. Иди на сеновал и сиди там. Чтоб как мышка! У меня сыновей трое, спортишь мальчишек — наизнанку выверну!

Ната выбралась из телеги и скользнула в приоткрытую створку большой двери сеновала. Сильный запах травы свежего сена от телеги сменился на просто такой удушающий аромат огромного стога сеновала. Сквозь щели проникали лучи заходящего солнца. Посередине сарая было пустое место и стояла какая-то деревянная сельскохозяйственная машина, названия которой Ната не знала. Хозяин закрыл за ней дверь.

Она выбрала местечко в углу и с облегчением устроилась на сене. Хорошо, когда вот уже несколько часов тебя никто не изнасиловал... Отмотав от руки голубую ленточку, она отбросила ее в сторону и откинулась на спину, задрав руки над головой. Груди и надутый живот напрягли грубую ткань мешка, а край задрался вверх, почти открывая лишенную волос, гладкую промежность.

Она не заметила, как за ее грязным, но все еще привлекательным телом, внимательно наблюдает пара глаз с верхнего уровня сеновала — младший сын крестьянина сегодня пораньше пригнал овец и решил немного отдохнуть, пока никого нет дома. Парень затаив дыхание смотрел на обнаженные ноги Нателлы, жалея, что не устроился пониже, чтобы заглянуть прямо туда, в секретное место, которое ему еще практически не доводилось видеть. Впрочем, он и так был почти на седьмом небе, так долго наблюдать обнаженные женские ноги ему еще не приходилось. Местные девушки носили юбки до пят, и увидеть что-то можно было только на реке, где прачки задирали юбки, полоща белье в проточной воде. Подкрасться к купающимся было еще сложнее, он был хром с детства. Да и не так много свободного времени у младшего в семье мужика. Девица похоже приехала с его отцом и останется тут на ночь. Глядя, как она закопалась в сено, он понял, что на сегодня зрелище видимо завершено, уже выскользнул через отдушину на втором этаже и по скату пристройки спрыгнул на землю. Ему не терпелось поделиться с друзьями, какая находка спрятана в его сарае. Как бы ему хотелось, чтобы незнакомка призывно улыбнулась ему, поцеловала его в губы и раздвинула перед ним ноги, позволив наконец стать мужчиной... Замечтавшись, он столкнулся со старшим братом, что только что вернулся из кузни.

— А я что-то интересное увидел! — не подумав, выпалил младший и укусил язык. Отец, наверное, не хотел, чтобы ее кто-нибудь видел. Но теперь уже... Пусть братья завидуют, он первый увидел чужую девушку.

— И? — старший, широкоплечий темноглазый парень с прической под горшок, лишь слегка притормозил.

— Девушка! Голая, в одном мешке! —

До Наты слова доносились невнятно, глухо, но что-то она услышала и запуталась в сене поглубже.

— Да... Ты видимо перегрелся на солнце сегодня...

— Она у нас в сарае! —

— Хм? —

— Отец чужую поймал. Упрятал в сено. Думал мы не увидим. Его нет, он сено бабке Жалене повез. Только отъехал! —

— Если лжешь, я тебе вторую ногу сломаю, Зар... — пробормотал парень, обходя пристройку и направляясь к воротам сеновала. Дверь была подперта чурбачком. Кузнец пинком освободил створку и вошел, прищурившись в сумерки сарая.

— Вот, тут она... Была... — Зар выглядел жалко. Пошарив в углу он никого не нашел. Не приснилась же ему чужая загоревшая девушка в одеже из грубого мешка...

— Ну Зар, готовься хромать на обе! —

— Да здесь, только что, она ж никуда не могла деться... Вона, смотри, и лента лежит! — он заметался шаря по сену.

— Кого ловим? — заглянул средний в двери. — Крысы опять? —

— Девки призрачные Зара мерещатся... Совсем без бабы ошалел. Ахаха. — расхохотался кузнец.

А Зар, ухватив наконец пискнувшую Нату за ногу, потащил ее из сена, радостно вопя: — Вот, я же говорил! —

Старшие братья переглянулись. Средний посмотрел назад, вошел и прикрыл за собой дверь.

— Ты малой молодец. Углядел. А теперича иди. Погуляй. Нам с Кироном надо будет опросить гостью... —

— Эй! Я первым ее увидел! —

— Давай, отойди, хромоножка! И чтобы никому не сказал! — старший Кирон помахал огромной ладонью и, наклонившись, прижал Нату к себе за ногу. Мешок задрался, раскрывая розовую щель и вздутый живот.

— Пусти! Пусти меня! Ваш отец вернется, в город меня отвезет! Пусти! — Ната размахивала свободной ногой, одновременно пытаясь опустить мешок вниз.

— Смотри-ка, Тарек, брыкается! —

— Это мы сейчас исправим... — сняв со стены веревку сказал средний. — Руки поддержи! —

Старший навалился на распростертое на земляном полу тело и припечатал Нату так, что она даже не могла вздохнуть. Ее живот жалобно булькнул и оставил небольшую лужицу между ног. Тарек ухватил ее руку и примотал к жерди, которой трамбовали сено. Повторил процедуру с другой рукой. Распятую на жерди Нателлу братья подняли и подвесили на край машины, что стояла посреди сеновала.

— Вот, теперь можно и посмотреть, что к чему... — сказал Кирон, задирая на ней мешок под самое горло. Некоторое время трое взирали на обнаженное тело Наты, пока Кирон не протянул руку и сжал заскорузлыми грязными пальцами сосок.

— А хороша девка... Чур я первый! —

— Эй, это я ее нашел! — Зар выступил вперед, заливаясь румянцем. В его штанах уже торчало колом.

— Мал еще, она даже не брезгуется, мохнатый стал как козел... Иди, не мешай взрослым. — Тарек отодвинул младшего в сторону. — Давай ей ноги задерем, чтобы не брыкалась еще. Да пасть заткнуть нужно хорошо, а то орать будет. Елда то у тебя вона какая... —

Браться засткнули девушке рот, ухватили Нату за ноги и подвязали колени к локтям на жердь. Распятая как лягушка, снова обделавшаяся от давления на живот, Ната замерла перед насильниками, истекая слюной. Ее розовая щель манила братьев. Старший быстро скинул портки. Его грубые пальцы ухватились за краешки половых губок как тиски, растягивая нежную кожицу.

- Ого, какая красавица! Такую я еще не видел. Гладкая, посмотри, да? Ни одного волоска. Прекрасно... - пробормотал тяжело дышащий кузнец и внедрил свой заметный член внутрь Нателлы. Плавно погружаясь на всю глубину, он немного размял стенки вагины, прежде чем начал двигаться. Против природы не попрешь - Ната вскрикнула и сквозь боль начала ощущать извращенное наслаждение. Широкий и плоский, переплетенный венами, с большой головкой член утопал в глубинах Нателлы, растягивая ее вагину, как луковую шевельку. Боль внутри, боль снаружи от перетянутых рук, задранных ног, сочные пощечины яйцами по заднице, тяжелое дыхание насильника... Второй брат подшучивал над происходящим, лапая ее грудь в ожидании своей очереди, а младший забрался наверх и смотрел оттуда, вытирая с лба пот и дергаясь на сене. Когда кузнец закричал, кончая в нее, Ната думала, что он порвал ей вагину и она истечет кровью. Так глубоко он вонзился, что жертва просто висела на его стержне, вместе со всей жердью, оторвавшись от края машины. Огромные ладони сжали ее груди, погружаясь в тело как в пластилин. Она мычала, пуская слюни сквозь тряпичный кляп, плакала, оставляя светлые следы на запыленном лице. Потом кузнец откинулся на сено.

- Давай, Тарек, теперь твоя очередь! -

Тарек не теряя ни секунды, ворвался в Нату и короткими резкими движениями скользил по ее горячей дырочке, не заходя глубоко. Его хватило не больше чем на пару минут; он кончил и всадил до самого конца такой же немаленький член как у брата, заливая горячей спермой разгоревшуюся внутри девушку. Кузнец как раз успел отдышаться и сменил братца, едва тот выскочил из их жертвы. Его член даже не успел упасть, или может это попавшая на него слизь так действовала, в результате Ната даже не успела осознать, что второй сменился, как первый снова начал трахать ее. Ее саму начало накрывать. Голова кружилась, не хватало воздуха, вагина начала сокращаться, мышцы живота задергались.

— Смотри, Тар, заканчивает! — выдохнул кузнец, откинувшись назад и практически вися на ее груди, продолжая теребить ее между ног. Пенис выскользнул, промахнулся, вставляя его обратно и одновременно погрузился в ее зад. Замер.

— Ого. Как у нее здесь узенько! Я кажется провалился не в ту дырку! Ого. — Кузнец совершил еще несколько движений и опять кончил. Потеряв еще порцию слизи, Ната выпустила из покрасневшей узенькой попки член кузнеца. Вслед упало несколько капель крови, но чудесная жидкость восстановила повреждения еще до того, как Тарек вошел в ее зад тоже, желая опробовать незнакомое наслаждение - хоть у него и были уже девки, никто из местных не помышлял о том, чтобы дать "не туда". Да и поза, в которой трудились над Нателлой братья, была далека от классической миссионерской, в которой давали все местные девки.

Два кузнеца трудились над Натой сменяя друг друга почти час. Солнце уже почти село, в сарае наступил полумрак, что еще больше распаляло братьев, насилующих белеющее в темноте мягкое тело. Она сама успела дважды кончить, рыдая от боли и наслаждения одновременно. Когда они наконец оставили ее и вышли, притворив за собой дверь, ей осталось только безсильно повиснуть на веревках распятой лягушкой, мыча проклятия и пуская горючие слезы...

Зашуршало сено. Сверху скользнул младший. На его штанах можно было бы увидеть мокрое пятно, если бы хватало света. Он приблизился к привязанной. Протянул руку и коснулся мокрой от слез щеки.

— Я первый тебя увидел, ты должна быть моя... — он погладил Нату по лицу, потом его руки несмело переместились на груди, коснулись острых сосков. Она ощущала, как дрожат его пальцы. Он опустил руку еще ниже, скользя пальцами по разгоряченной еблей дырочке, истекающей соком и спермой. Судорожно дернулся, срывая с себя штаны и втыкая член между ног пленницы. Никак не мог попасть, наконец ворвался в нее и сделав пару движений, тут же кончил, пытаясь обнять ее, целуя в щеки и гладя руками ее растрепанные волосы.

— Ты восхитительна. Я... Я хочу, чтобы ты поцеловала меня! Если ты пообещаешь не кричать, я сниму кляп —

Нателла покачала головой. С дрожащими руками парень развязал веревку и вынул обмакнутую тряпку. Ната с трудом облизала губы.

— Пить... —

— Нет, сначала поцелуй меня! Я не могу оставить тебя развязанной. —

— Хорошо... —

Он приблизил губы к ее губам, неловко коснулся. Она ответила, стараясь унять отвращение от неприятного запаха. Приложила языком ко его верхней губе, затем нижней. Ворвалась в его рот, столкнувшись с его языком. Тот несмело ответил. Через минуту парень держал ее за волосы, утонченно целуя ее губы, словно хотел выпить до дна. Молодой член встал и снова вошел в натруженную промежность Нателлы. В этот раз ему удалось продержаться дольше, но через минуты две он снова излился в ее лоно и выскочил.

— Я могла бы сделать и что-то еще, только не говори братьям... Я научу тебя разным интересным вещам. Если ты проводишь меня до города. —

— Что еще? — Парень играл с ее сосками, пропуская их между указательным и средним пальцами, прижимая большим и растягивая, пока не выскальзнет. Похоже, что для него рай уже наступил.

— В рот. Хочешь? —

— Что в рот? —

— Я возьму у тебя в рот. Пососу тебе. Встань, чтобы ты мог засунуть свой член мне в рот... —

— Ух... — похоже, парень не подозревал, что так тоже можно. Вполне ожидаемо, что в деревне придерживались патриархальных обычаев и о таких тонкостях не знали... Он пристроился повыше, его обмякший член лег на губы Нателлы. Высунув язычок, пленница принялась зарабатывать себе путь к спасению.

— Ого, это просто потрясающе... Я...

— Отвяжи одну руку, будет ещё приятнее. Не бойся, я не убегу. — ее поцелуй проник во рот девушки, обхватив кожу на головке члена, а язычок скользнул вокруг нее под кожей, словно вокруг вишни. Парень заморочился пытаясь распутать веревку не вынимая члена изо рта Нателлы.

— Не спеши, у нас вся ночь впереди. — пытаясь придать голосу как можно более томное выражение, произнесла Ната, подражая интонациям Ламии.

Парень наконец справился с веревкой и Ната взяла его ствол правой рукой, раскрывая головку и выписывая "восьмерки" вокруг нее языком. Хорошо подумала Ната, что она научилась сосать, у нее было не много достоинств, но минет она делала умело.

Парню надоело заниматься эквилибристикой и он опустил один конец жерди на пол, потом второй, лег на сено рядом с головой Нателлы и продолжил наслаждаться минетом. Его набухший член нырял за щеки Наты, под язык, погружался в горло и выныривая скользил по губам, размазывая взбитые пеной слюни. В третий раз он обильно кончил только минут через десять, чуть не задушив Нату, когда в приступе оргазма стал долбить ее членом в горло, открыв для себя "глубокую глотку". Уставший и неимоверно довольный, он отвалился на сено, а Ната свободной рукой продолжала массировать его яички.

— Так что ты скажешь, как насчет проводить меня до города? Я так понимаю, что путь долгий, если пешком. Мы могли бы пройти его не спеша, только мне нужна какая-нибудь одежда, чтобы не привлекать внимание, и чтобы тебе было что снимать с меня, когда захочешь, чтобы я подержала во рту твой замечательный кран. А? Я буду делать все, что ты захочешь. Уверяю тебя, что такой покладистой девушки ты еще не видел. Представь, хочешь в рот — вот мои губы, хочешь сзади, вот моя попка. Ты устал — не надо двигаться, я вылижу твои яички, так что они будут блестеть. Есть и еще разные другие варианты... —

— Расскажи какие... Хотя подожди. — парень поднялся, стал приматывать ее руку.

— Эй, зачем, я же не убегу. —

— Схожу за водой. Кляп не ставлю, не вздумай зарыть. —

— Как прикажешь, милый... — Ната была сама кроткость. Зар быстро вернулся, таща деревянное ведро и ковшик. Напился сам, дал глотнуть Нате, ополоснул ее лицо.

Освободил опять руку, по хозяйски пристроился около ее лица, высвободив член из штанов.

— Давай, рассказывай. И показывай. —

— Будет лучше, если бы мы могли удрать до того, как вернется твой отец. Если он увидит, что вы меня нашли — не знаю что будет... —

— Выпорет он тебя... Крапивой. А может и возжами, как повезет... — философски заметил Зар, разминая грудь Наты. Его вялый член уже опять шевелился, оживая под нежными пальцами пленницы.

— Я очень прошу, — язычок Наты обежал еще набухающую головку. — Давай уйдем до того, как вернется твой отец. — Она погрузила член парня в рот и сделала несколько глотательных движений. Отвердевший ствол уткнулся ей в нёбо.

— Если попробуешь сбежать... —

— Клянусь, мне нужно в город! Я буду ублажать тебя всю дорогу, каким угодно способом. Все что ты пожелаешь! Пожалуйста, Зар! Умоляю! —

Ее губы обхватили головку и сильно втянули воздух. Пальчики оттянули, массируя, яички.

— Ну... Хорошо... — Зар забыв о стеснении ухватил ее за волосы и принялся долбить ее горло, наслаждаясь чавкающими звуками, — Только сначала я хочу, чтобы ты выпила меня еще раз! —

— Мгу! Мгу! Мгу! — получилось издать звук у Наты и она еще активнее заработала головой. Оторвалась на секунду: — Развяжи меня, двумя руками я смогу еще лучше!

Они бежали из деревни в темноте ночи. Зар взял из дома старый наряд, мешок с едой и, не открывая ворот, помог Нателле выбраться из сарая через крышу и перебраться на улицу.

Измученные работой и заботами о Нате, старшие братья храпели на всю округу.

Вдоль темных заборов они выбрались на окраину, так что никого и не встретили. Только одна собака тихо прогавкала – и все.

Несколько часов шли по дороге, причем Зар все время стремился поддерживать Нату – цеплялся за ее плечо, обнимал, пытался схватить за руку – всё его напряжение прошло во мраке, когда он получил в руки доступную куклу для сексуальных утех. В конце концов он не выдержал, наклонил ее, поднял юбку и стоя в придорожной пыли проник в ее горячую, скользкую дырочку и придерживая за бедра буквально через дюжину трений кончил.

— Всё, я устал. Надо поспать. — Зар свернул с дороги при свете звезд, отошел за кусты и разложив плащ на траве повалился, положив под голову свой мешок. Буквально через пять минут уже заснул. Ната, опустившись рядом, вертясь на жестком ложе, некоторое время бессмысленно плакала, глядя сквозь слезы на бесконечное созвездие звезд. И тоже незаметно для себя заснула, наверное впервые после того, как оказалась в этом странном, чудовищном приключении...

(Продолжение следует)