О несчатных членодевочках замолвите слово: История первая. Из сборника Порно истории

Так получилось, что я, незаметная, скромная девушка-трансгендер после школы оказалась в офисной среде. Как я обрадовалась! Перед моими глазами пронеслись картины интересной взрослой жизни, когда я, Машенька, заведу постоянных друзей и буду известна чем-то кроме "мымры-дылды" (и это еще мягко сказано, что мне приходилось слышать о себе), и даже - ух, твержу от одной мысли, прошу прощения... - заведу парня или в крайнем случае девушку и с отличным дипломом освобожусь от своей девственности вместо своего полуметрового почти фаллоимитатора-эксцентрика...

Но реальность любит щелкать по носу и взрослая жизнь оказалась такой же как школьная, только скучнее, нуднее - и злее.

Питер, прекрасный, жестокий Питер выкинул меня на мороз. Нет, меня не выгнали - но я ушла потому, что дома мне было ужасно неловко разочаровывать родителей, а родителям - неловко от меня.

Три месяца я занималась... ну, ерундой. Жила у семейных друзей, работала по мелочам, самозабвенно удовлетворяла себя в самых неожиданных местах и страшно смущалась этого потом. Я думаю, что я первая, кто запачкал спермой унитаз в одном из туалетов Эрмитажа. Один раз меня заметила молоденькая смотрительница - и я убегала, красная как свекла, спешно пристегивая каменного затвердевшего левиафана обратно к бедру.

От одного воспоминания о таком шокированном взгляде я не могла прекратить удовлетворять себя практически всю ночь...

Собственный унитаз я тоже запачкала. Да здравствует портативная помпа.

Но продолжаться так долго не могло: надо было найти что-то постоянное, раз я уже решила до поры до времени не задумываться особо о продолжении образования...

Я благодарна дяде за помощь. Он выручил меня из затруднительного положения, освободив от жизни в чердаке с папиными друзьями, случайными актами жестокости в самых неожиданных местах и плохооплачиваемыми ночными подработками в круглосуточных магазинчиках...

И привел меня в Москву. Предоставил мне жилье - уютную однушку с ванной - и нашел работу...

Не знаю почему. Дядя был серьезным и молчаливым человеком; общался он больше мудрыми, лаконичными кивками, чем словами. Я даже не уверена, что он знал о моей... ситуации: но он помогал так и этак, принимая мои бесконечные смущенные благодарности обычным своим кивком.

Так я оказалась в Москве. При квартирке и при работе - нормальной, настоящей работе, а не той полночной кошмарной ситуации, которая была у меня раньше. Нет! Довольно питерских наркоманов, крадущих еду! Довольно хачей-трюкачей-подкачей, сумасшедших бабок-вампиров и парней, увлекающихся "ягой"! Меня ждал офис, и представлялся он мне чудесным местом: местом, где я смогу начать жить, наконец, взрослой жизнью. А может... может... и... и найти молодого человека!

Или девушку!!

Все чаще меня тянуло к девушкам. Не столько из-за внутреннего лесбианизма: но мой партнер был однозначно настойчивее моей интимной жажды и направлял мои эротические фантазии в совершенно конкретные рамки...

Секс.

Брр. Нет, увел он меня.

Офис ждал меня. Я потратила небольшую сумму денег на приличную одежду; привела себя в порядок, постриглась - опытная парикмахерша подарила мне что-то интересное, средней длины и приятного, кокетливого вида, что слегка не гармонировало с моими всегда румяными щеками и неловкой, смущенной улыбкой.

И началась моя офисная жизнь...

Как же я ошибалась на ее счет.

Я думала, что школа – с ее щебетанием, шепотом, радостными улыбками и издевками остается, как бы, в школе. Что это детское и временное, а потом между людьми наступает если не гармония, то хоть... взаимное уважение какое-нибудь... как у взрослых людей...

Но нет. Офис был школой. Только яда в ней было больше – ведь за все это еще и платили...

...

Я работала при бухгалтерии. Разместилась в уголке рядом с пузатым компьютером и трудилась тихонько, старательно и безотлагательно. Курить не ходила: только мельком отдрочить, если вдруг становилось совсем невтерпеж...

Я думала, что так не буду привлекать внимание. Но иногда все получается наоборот.

Меня невзлюбила стайка молоденьких змеек, пополам из моего отдела, пополам из соседнего. Они собирались в курилке, красивенькие, подтянутые – и лили на своих коллег грязь, как старые перечницы, или обсуждали простые свои увлечения – туфельки там... бабское...

И как-то я им не приглянулась. Поначалу за тишину и непохожесть: полагаю, что они приняли это за высокомерность... потом прибавилась манера одеваться – в длинные юбки и простенькие верхи... всегда находилось что-нибудь. Правдивое или нет – дело третье.

Конечно, я могла бы просто сблизиться с ними, но... ну.

Не получилось у меня. Не умею... люди, они такие сложные, когда с ними разговариваешь!

Хуже всего мне доставалось от Светы... Светика, как называли ее подруги. Света, не высокая, красивая до боли, с подтянутыми грудками размера второго с хвостиком, смуглой кожей с искусственным загаром, русыми волосами и темными глазами вызывала во мне те еще чувства: пополам злость за издевки, пополам смущение, пополам невыносимую похоть... я попыталась однажды заговорить с ней, долго собирая для этого силы: но стоило мне подойти и увидеть, как ее бедра натягивают ткань темной юбочки, а грудь смотрит на меня темными полусферами из блузы, как мой член рванул бессильно наружу, лицо покраснело, а глаза начали бегать... я похлюпала курносым носом, неуковоротко улыбалась – и собеседница раздраженно ушла, а я, сгорая от стыда, побежала в туалет и со всей силы нарезала дрочку за дрочкой, чтобы успокоиться, давя слезы.

К рисунку высокомерности с легкого Светиного языка мне приписали еще и лесбийство, и нелюбовь превратилась в трепет...

Не хочу про нее рассказывать! Это печально, но я привыкла в школе, а тут мне еще и платили! Дома я была свободна делать все, что угодно, но на работу... работу я бы перетерпела!!

Так бы мне хотелось думать. После недели тревли...

Я захотела уволиться — и сдержалась только потому, что вспомнила про дядю. Про то, что вся эта работа — почти что его подарок мне...

И я сдержалась. Пришла на работу. Села за компьютер — и проигнорировала взгляды-иголки, слабо улыбнувшись...

...

Из-за странной планировки в нашем офисе был второй туалет, к которому вел длинный коридор. Ну, вел-то коридор на самом деле не к туалету, а к пустовавшему по необстановленности конференц-зал: но кому нужен этот отдаленный туалет, когда есть еще один, прямо рядом с офисными помещениями?

Нужен он был в основном мне. Когда похотливый дурман становился невыносим, а член грозился порвать ремень, которым пристегнут к ноге, я ходила туда и "игралась". С недавних пор я поборола смущение и вместо обычной дрочки стала потихонечку себя посасывать: было странно и поначалу ужасно неловко (и вроде бы не было перед кем...), но... но...

Это было... это так приятно!!

Вот и сейчас... день выдался медленный. Работку я свою пощелкала и валяла дурака, то мыча, то засыпая на ходу, то украдкой попитывая спертый у замначальницы томик какого-то дамского романа...

В романе была сценка. Яркая сценка. Того самого персонажа... с любовью написанная...

И мне стало невыносимо, нестерпимо похотливо. Половой орган окаменел с такой ужасной силой, что наложенный ремень стал болезненно сдавливать плоть, а из опухшей, похожей на маленькую боксерскую перчатку головки вытекала белесая жидкость, да с такой силой, что я слышала «кап-кап-кап» каждый раз, когда она падала на пол...

Я покраснела как свекла — и поспешила всей дури в туалет. Не ближний — нет, в нем меня могли... ну, пронзить... а в дальний. В пустующий туалет на конце коридора...

Я влетела в него — и чуть не столкнулась с ней. Со Светой... с создательницей моих мучителей.

Я скомканно извинилась — она не успела опомниться — и стремительно залетела в кабинку, хлопнув дверью так, что от удара затряслись перегородки.

А Света прыснула от смеха...

— Тебя так хочется описать, Машенька? Ты это... береги себя! А то у тебя там... лопнет что-нибудь! Что, в нормальном туалете все еще занято все?

Я не слушала ее. Мне было не до этого....

Я упала на унитаз, подняла юбку, чуть не сорвала с себя ремень, и половой орган-гигант, непослушное, неостановимое чудовище, взлетел к потолку, твердый настолько, что болел. Каждая вена на нем была похожа на канат; предконча стала такой густой и текла так обильно, что казалось, что я давно уже кончила... головка, с огромной, изогнутой короной-крюком у основания, блестела, словно полированный драгоценный камень.

Я перестала существовать... я стала членом. Ничего другого не было для меня важно... я поспешно запихнула огромную головку в рот, пробежалась языком у пупырчатой короны — и запустила кончик в разевшиеся отверстия уретры...

Мои руки сами сжались вокруг основания фаллоса и потянули его вверх, словно пытаясь освободиться от этого проклятия, дать мне возможность жить обычной, незамысловатой жизнью...

Но член оказался сильнее...

Как... как мне стало хорошо.

Руки поднялись почти до середины полового органа — и опустились.

И тогда я испытала оргазм. Так быстро...

Мои щеки моментально опухли от струи спермы... она текла, как из шланга, словно из промышленного аппарата, единственной целью которого было производить этот густой, как желе, белый, как йогурт, эякулят... я с трудом — настолько опухла головка — вытащила член изо рта и направила его в туалетную дверь — лишь бы не на себя. Сперма ударила в нее волнами, как выстрелы из фейерверка: шлеп! И один размазался абстрактным рисунком, стекая вниз... шлеп! И еще один, и еще, и еще...

Вскоре дверь была покрыта этим белым слоем, и он тек на пол, плескался на черно-белую плитку, а удушливый запах спермы наполнил туалетную комнату... я издавала нежные звуки, похожие на всхлипы: так мне было неконтролируемо хорошо, что глаза мои закатывались, а рот судорожно открывался и закрывался.

Мне показалось или Света что-то сказала?

Наверное, что-то обидное... это так не важно... такая глупость...

— Эй! Ты слышишь меня?! Что у тебя за какая-то дрянь из-под двери течет? Крем разлила какой-то, мымра?

Я открыла рот, чтобы ответить, растерянная... мой прекрасный розовый фаллический объект исчез, и я не знала, что сказать... меня... меня раскрыли? Н... нет. Вроде нет...

— Да... да... я сейчас уберу, Светлана...

Она замолчала — и снова засмеялась.

— Какая же ты болтунья, Машенька... взял — целую бутылку крема пролил... И пахнет твоя ерунда как конский пот! Нашла чем мазаться, хе-хе. Я думала, лесбиянки хоть заботиться о себе умеют.

— Я не...

Она даже не стала слушать меня.

— Ой, да ладно тебе гнать... ты нас за глупых не держишь? Чай, мы не питерские, но то за тупых нас не считай, ладно? Я все вижу, и взгляды твои, и как ты свои губы облизываешь... хорошо, что ты помадой не пользуешься, а то у тебя все лицо было бы в подтеках!

Я сжала кулаки. Мне стало плохо... вся радость дрочки, этой ожившей, практической похоти — улетучилась, исчезла. Осталась только я — и Света...

Я застегнула сжавшийся член — он все равно был немыслимо огромным, даже съежившийся и морщинистый — и поднялась, покачиваясь. Мне хотелось ответить, но слова не собирались в предложения...

— Болтунья ты, Машка. Как ты сюда попала — не знаю, вообще... Тебе бы в библиотекари — книжки читать какие-нибудь, умной притворяться... в людях тебе делать нечего, извини...

Я открыла дверь кабинки, чтобы уйти... но я не могла, надо было прибраться... спермы на пол налилось так много, тут и подскользнуться было опасно... мне не хотелось быть рядом с этой злой женщиной, но... но...

Я подняла глаза, сжав губы, чувствуя, как слеза обиды стекает по щеке.

И замерла.

У зеркала, над умывальником, стояла Света, и красилась вытянув губки...

Она была в деловой юбочке, натянутой ее пухлым задиком настолько, что по рисунку складок мигом определялись овалы ягодиц — и одновременно в легкомысленную маечку, полупрозрачную в солнечном свете. Фиалкового цвета спортивный бюстгальтер оставлял складочку плоти на красивой спине... ноги — не длинные, но роскошные своей изящностью и правильной шириной — оканчивались туфлями на каблуках, и от этого из-под юбки на меня самую малость — намекая, но не показывая — подглядывала крошечная кромка трусиков

У нее волосы были собраны в косу, и основание ее шеи, и красивые плечи, и форма ее талии - все это было доступно глазам... даже намекающие на невидимую грудь складочки были отчетливо видны мне.

Я открыла рот. Я забыла, что она мне говорила...

— Эй? Что ты там стоишь, киска-мурка? Что, нравлюсь? Хи-хи. А вот хрена тебе... мужского... у меня парень есть, и даже если бы не был, я бы на тебя даже не посмотрела! Мымра!

Она повернулась ко мне, чтобы нахально ухмыльнуться, и я увидела последний штрих - игривые, злые глаза - и малюсенький бугорок-намек. Бугорок соска...

И что-то изменилось во мне. Что-то щелкнуло... похоть полилась привычно - но одновременно и по-новому. Раньше я просто выпускала ее. Пускала ее в себя, позволяла бурлить - и выпускала...

Но сейчас... сейчас похоть вошло в меня с целью... меняя во мне что-то... Я должна была... не просто... выпустить ее... Я должна была... Должна была...

Света смотрела в мои широко открытые глаза, и ее грудки качнулись...

— Что молчишь? Обидно? Хи-хи... не обижайся, Машунька... сама ведь все прекрасно понимаешь!

Да. Да, я поняла. Я должна была овладеть ею. За все хорошее. За все мучения!!

Член затвердел мгновенно. Как разорвавшийся снаряд, он распух больше, чем когда-либо. И ремень, удерживавший его, лопнул со звонким треском.

Мой мамонт рванул вверх, поднял юбку, скомкал ее над собой - и оказался перед моим лицом... я сделала шаг вперед, навстречу Свете, открывшей рот, глядящей то на меня, то на член.

— Ты... что... что это?!

Я не ответила. Сделала еще шаг вперед. Член качнулся в такт моему шагу, в такт моему сердцу.

Достаточно жестоко...

— Что за фигня... ?!

Света широко открыла глаза и прижалась спиной к раковине. Взгляд ее ложился то на мое лицо, то на член, выпавший из-под длинной юбки... А потом она посмотрела мне в глаза — и поняла. Поняла, что я хочу сделать...

— П... помогите!!

Она очнулась — и побежала к двери...

Я бросилась к ней с необычной скоростью, повалила ее на пол с необычной силой. Она попыталась вырваться, выскользнуть — но я прижала ее сверху... член качался, вторя моим движениям, и я чувствовала себя... правильно, одновременно сама не понимая толком, что делаю...

Света повернулась. В глазах ее загорелся страх; рот открылся — а потом сжался. Слезы потекли по щекам...

— Это... это член?... Нет... М... Машка, я... я же в шутку... я н... не знала... Машка...

Я не ответила. Только придавила ее сильнее.

— Н... нет! Нет! Не... не вставляй это в меня!! Кем... кем бы ни была... не была!! Это убьет меня!! Порвет!! Порвет!!

Я уже не слушала... сердце бешено билось, рот открылся, выпуская тяжелое дыхание... я не думала больше над своими действиями. Просто делала... В одно резкое движение я задрала ей юбку и порвала — не знаю, как — трусики, и навстречу мне вывалились две нежных, податливых ягодицы, мягких — и одновременно подтянутых... никогда раньше мне не приходилось видеть женской задницы так близко — и это была не просто женская задница, а пухлые светины булочки, булочки, на которые я так безумно дрочила...

Теперь они мои.

Я схватила эти ягодицы, стала мять их пальцами, и почувствовала восторг от этого ощущения, от этой мягкости и бархатистости... я мяла, игралась, наслаждалась этой плотью, и вдруг... вдруг ухватила сильнее — и потянула в стороны, обнажая анус, и под ним была... была... к... к...

Розовое прекрасие.

Казалось, время остановилось; мой взгляд зацепился за эту щелочку, в этом райском саду, и она стала самым значимым объектом на свете, и я смотрела на нее, словно пыталась поглотить ее взглядом. Какая... какая красивая розовая прекрасность... такая изящная... у нее были полные большие губки и тоненькие, совсем не мясистые обрамления губок малых; клитор ...

тоже был маленький, спрятанный за розовым капюшончиком, и короной над киской был темненький, явно нетронутый анус...

Я открыла рот, мои глаза заволоклись розово-алым туманом; капельки слюны потекли из уголков моего рта. Ж... женщина.

Подо мной была женщина. Красивая женщина. Молодая женщина. Плодородная женщина. Женщина, которую я сейчас сделаю своей...

Мой член распирало... он так напух кровью, что не мог больше полностью стоять и тяжело упал на ее прелестный зад, и предконча стала литься на Светину попку сплошным потоком. Этот удар, этот вес упавшего инструмента вырвал ее из оцепенения и заставил возобновить попытки освободиться...

— Нет... нет... пожалуйста... ты убьешь меня... убьешь меня этим... этим... прости, прости... прости что обзывала... прости, ладно? Только не... только не вставляй!!

В моей голове — через пелену похоти и чувства власти — пролетела тревожная мысль...

Ведь... ведь я не могу вставить в нее? Это невозможно! Никакая женщина не может... принять такой большой... у мужчин, с их многократно более скромными членами, и то бывают проблемы...

А тут... он же огромный. Я привыкла к нему, к его чудовищности, и неконтролируемости, но сейчас передо мной была возложенная цель — киска, киска красивой женщины, и она была такой маленькой... я не могла представить, как они смогут объединиться, как киска сможет выдернуть напор огромной, похожей на крюк головки, толстенного ствола, грубых, шершавых вен и невозможной длины...

Я должна прекратить. Это невозможно... все говорит, что это невозможно!!...

Но... когда я посмотрела вниз... когда я снова увидела этот разрез киски между прелестными ягодицами... эти тоненькие полоски бархатистой, розово-багровой плоти с морщинистым узором, с нежным, едва ощутимым женским ароматом, с кокетливым треугольничком волос...

Я потеряла контроль над собой. Все это стало не важно. Все это потеряло значение... ничего больше не могло меня остановить. Я отпрыгнула тазом длинным, неуклюжим движением — такого размера был мой инструмент — и направила головку-кулак в сторону малюсенькой розочки, сжатой с обеих сторон пухлыми щеками ягодиц...

Света заизвивалась, и я неожиданно для себя грубым движением сильно прижала ее спину к земле — и заставила поднять задницу, упершись лицом о плитку... Не слушая Светиного нытья и слез... я должна была. Должна была сделать ее моей. И... и... и сделаю.

Член уперся в киску, плотно сжатую, совершенно не влажную... я зарычала, недовольная неподатливостью, и дала несколько пробных ударов тазом, но вагина не поддавалась, запертая страхом и сухостью.

— В... видишь? Н... не входит! Он слишком большой!! Прекрати... п...

Я не слушала.

— Не... не хочешь увлажняться, да? Боишься... кх... я... увлажню тебя сама.

Я уперла гиганта в киски, ухватила зад обеими руками — и кончила. Не сильно. Немного.

Достаточно, чтобы создать смазку...

В моей голове — глубоко, за пеленой дикого экстаза — пробежала последняя мысль. Вот он, мой конец. Сейчас я убью человека... потеряю девственность изнасилованием и убийством... сейчас я войду в нее — и ее щелка не выдержит. Разорвется... треснет по швам... и я ничего, ничего не могу с собой поделать. Слишком я... слишком...

Я сильно желала...

Я напряглась. Напряжение охватило бедра, и я ударила тазом вперед, нависая над этой прекрасной попкой... головкой члена разрывая киску, растягивая ее в неимоверно широкий круг... вот пропала головка, ворвавшаяся в бархатистое лоно, вот я вошла глубже, глубже, глубже...

Света замерла и затихла; ноги ее конвульсивно вытянулись...

Но я больше не видела ее. Мои глаза непроизвольно закрылись, потому что меня затопила волной неимоверного, безземельного удовольствия. Мир для меня стал пиздой Светы. Теплой. Мягкой. Нежной. Ставшей моей пиздой Светы. Она стягивалась вокруг меня, давила меня, стискивала меня и любила... от тугости отверстия и собственной твердости мне стало больно, но эта боль только подчеркивала удовольствие...

И она не порвалась. Она приняла меня. Растянутая до неузнаваемости, но живая, теплая, горячая, она приняла меня. Я открыла глаза — и не верила им, не верила чувствам: но это было так.

Я упала телом на Свету, теряя контроль над мышцами, чувствуя, как сгораю в огне удовольствия. Когда я встала на колени, Света была подо мной. Ее живот под маечкой был растянут кривым, длинным бугром; я чувствовала, что упиралась в что-то крепкое и одновременно эластичное — и испытывала непреодолимое желание пробить и эту преграду, войти до конца... войти в матку и сделать эту маленькую женщину моей — до самых скрытых глубин.

Я начала двигаться, приподнявшись и сложив ноги в коленях. Это было трудно: пизда только училась принимать меня, и ее тугость держала меня как капкан. Моя головка, огромная и изогнутая у основания, похожая на крюк, не помогала делу, а наоборот: хваталась о киску так сильно, что когда я с трудом двигала тазом назад, то поднимала все Светино тело вслед за членом... когда я опускалась обратно, я едва не била ее лицом о землю — но мне было так хорошо, что я не замечала ее более вовсе... только ее киска, только этот теплый, женственный туннель заботили меня.

— Проснись! — неожиданно потребовала я — и покраснела от своей настойчивости... но Света встала, всхлипывая, не смея оспорить мой неловкий приказ. Мой партнер был внутри нее — и тянул ее вверх сочетанием моей силы и Светиного притяжения... когда она встала — ноги ее шатались так сильно, что мне пришлось подхватить ее — я чуть не кончила. Потому что вес ее тела стал насаживать ее на меня еще глубже...

Теперь, когда мы стояли, я сильно ударила ее об умывальник и опустила вниз так, чтобы видеть ее лицо в зеркале...

Ее макияж растекся. Из глаз текли слезы; волосы распустились, ресницы размокли и походили на сломанный веревочный лук.

Ну и что?!

Я страдала из-за тебя достаточно!! Моя... моя очередь!!

И я снова начала двигаться.

Резко, все набирая скорость. Чувствуя, что пизда, растянутая моими размерами до предела, увлажняется все больше и больше. С каждым движением ее киска выплескивала все больше соков: вскоре женственная жидкость с едва ощутимым, невозможно пошлым запахом стекала по Светиной бедрам тоненькими, почти сплошными струйками.

И вдруг...

Из-за Светиного рта вырвался стон.

Нескромный, похотливый стон...

— Т... тебе нравится? — спросила я, замедлив темп.

Света не ответила — только опустила голову, чтобы я не видела в зеркале ее глаз, и плотно сжала губы. Сдерживалась...

Ей... ей нравится. Я возбудилась еще сильнее. Еще сильнее! Все вдруг стало меня возбуждать. Бугор ее растянутого изнутри живота, подтеки косметики, ставшей прозрачной из-за пота ткань ее блузки, волосы, ниточками спадающие на спину... все питало твердость моего члена-гиганта, все заставляло меня ускоряться. Я схватилась за ее талию, стала тянуть женское тело на себя, встречая его на середине движения ударом своих бедер; я стучалась в ее матку, но киска не рвалась, а только похотливо хлюпала соками...

- Крикни! Я хочу услышать твой крик!

- Н... нет... нет...

Я сжала зубы и ускорилась еще больше; схватила ее за руки и сделала несколько шагов назад, чтобы все ее тело беспомощно повисло на моем члене... выпуклость растянутого живота удлинилась настолько, что доставало Свете едва ли не до грудей, но мне было мало... я хотела еще!! Закричи для меня!!

И Света кончила. Вагина ее стала сокращаться, сжиматься, давить на меня, словно пытаясь заставить меня кончить с ней в унисон...

Света закричала... не в состоянии больше сдерживаться. Сдалась...

И меня заполнило странное чувство... гордость? Почти. Но богаче. Сильнее...

Чувство власти. Женщина на моем члене...

Она была моя.

Я завладела ею...

Мое лицо в зеркале ухмыльнулось. Вот я... вот я какая... на самом деле... Я посмотрела себе в глаза. Вот я какая.

Ну и ничего страшного.

Света задрожала: ее оргазм продолжился,...

и ноги перестали ее держать. Но она не упала — надетая на мой член, сдерживаемая мной за руки, она повисла на мне секс-куклой... живой, теплой секс-куклой. Ты не отдалась мне до конца, Света... ты моя, но я хочу твое последнее. Твое самое скрытое!!

Я отпустила ее руки — так, чтобы туловище ее упало к земле — и схватила за ноги. Лицом и сиськами она уперлась о плитку пола; бедра и ноги же повисли в воздухе...

И я стала проникать в ее вагину. Со всей силы.

Чтобы кончить туда. В самую глубину. В ядро. Мои удары стали ритмичными и тяжелыми; каждое движение сопровождалось взрывом соков; но это не могло удовлетворить меня до конца. Вагина! Вагина!!

- Прервите... я только что закончила... еще немного... и я сойду с ума... ты разрушишь меня...

- И... и пусть!! Ты заслужила!! Сойди с ума!! Будешь моей игрушкой!!!

- Т... твоей игрушкой?...

Я сжала зубы. Ускорилась.

- Только моей! Моим личным предметом использования!! Сейчас я открою твою... твою... твою матку!! И помечу тебя! И ты навсегда... навсегда будешь моей!! Слышишь?!

Она замерла — всем телом... и когда движение моих бедер привело мой член к входу в матку еще один раз, она кончила. Снова. Сразу после первого раза, словно в ответ на мои слова...

И матка открылась. Как ворота завоеванного города, пропускающие завоевателя. От неожиданности входа я чуть не упала; когда рванула назад, поняла, что головка-крюк застряла в матке, уперевшись в плотно сжавшие ствол моего члена ворота матки... вот ты почему такой, мой член... чтобы вскрывать матки. Чтобы входить в самое лоно... чтобы пускать семя прямо в него.

Я почувствовала, что сейчас кончу. Что кончу, как никогда. В глазах помутнело. Ноги дрогнули, и я упала на колени прямо с насаженной на член Светой...

И я кончила. Семя пошло с необъятной силой; столь мощно, что мой член видимо расширился под его внутренним напором.

- Ч... что это? Это... это сперма? Т... ты кончаешь в меня?... Д... достань...

- Н... не могу... н...

Не буду. Я стала заполнять ее. Не туалет, а женщину. Матку, свежую, молоденькую, плодородную матку... семя шло, шло, шло, горячее, как кипяток, и мигом до упора заполнило и без того плотно забитую огромной головкой матку — и стало расширять ее, как воздушный шар... Света попыталась что-то сказать, но потеряла голос и всякий контроль над телом; она могла только кончать, беспрерывно кончать, и смотреть, как ее живот расширяется — но уже не от члена, а хлынувшей в матку спермы, спермы, которой было некуда идти, потому что головка-крюк не давала ей никуда уйти... через несколько секунд Света выглядела слегка беременной; еще через десять — готовой к родам, а когда ее раздуло настолько, что полный спермы живот насильно поднял ее задницу вверх...

Я была в таком состоянии, что больше не могла сдерживаться, и мой партнер достиг оргазма без остановки, заливая своей спермой мою растянутую киску, анус, пухлые ягодицы и белоснежные бедра. Сперма, которая задержалась в матке, вырвалась из меня словно из лопнувшей трубы...

Когда матка полностью сократилась и вся сперма вытекла из меня...

Я почувствовала себя впервые в жизни пустой.

Отстрелявшейся. Готовой... похотью... покинула меня. Я знала, что моя цель выполнена.

Что передо мной - беременная женщина. Беременная моим ребенком. Что моя сперма внутри нее будет жить хоть день, хоть неделю, хоть месяц, пока не пробьет ее яйцеклетку и не заставит носить моего ребенка...

Я чуть не затвердела снова от этого ощущения, но не смогла. Мой партнер был полностью удовлетворен...

На сегодня исправила я себя.

И улыбнулась... похлопала Светку по попке, и ее киска сжалась, выпрыснув из себя еще немного моей спермы...

- Не будешь меня обижать больше, а, Свет? Видишь, как мы хорошо... поладили...

Света не ответила. Мертва? М... мертва... ? Н... нет... б... без сознания... Т... только... дышит...

Похоть... ушла.

И я поняла вдруг, что сделала...

И чуть не закричала от страха. Что... что я наделала?

Как такое могло случиться?

Что... что мне делать?!

Я убегала.

Что-то прокричав за замком - будто, что-то плохо чувствую - я побежала. Вниз по лестнице. Не задумываясь, схватила такси. Переплатила, но не обратила внимания. Заперлась в квартире. Села у двери...

Я была потеряна. Напугана. Как... как я могла это сделать?

Со мной что-то случилось?

Мне конец...

...

Я просидела, не в состоянии двинуться, до вечера, а затем, сама того не заметив, уснула и спала нервным, полным кошмаров сном.

Я не знала, что делать. Мне казалось, что я скоро прекращу дышать...

Время было идти на работу... и я... я не знала, что делать. Я была настолько шокирована собой... своими действиями... Что была полностью потеряна...

И я встала и пошла на работу. Не знаю почему.

Я чувствовала, что мой конец приближается... мне казалось, что я была в бреду.

Добравшись до офиса - дорога не отложилась в моей голове, словно ее и не было - я добрела до двери - и открыла ее, готовая... готовая ко всему.

- Здорово, Машка. Ты опоздала на пять минут!

Я посмотрела на говорившую, не веря своим ушам.

- Что?

- Опоздала ты. Ну пять минут конечно несерьезно... но пусть это привычкой не станет, ладно?

- А... а?

Замка вздохнула.

- Надоела акать. Не опаздывай, вот и все...

Я опомнилась, встряхнула головой. Посмотрела Замке в глаза...

- А что... а что с Светой?

- Вы же, вроде, не ладите? Нормально все с Светой. Пришла, в отличии от тебя, вовремя! Да вон она, у окна. Все, хватит болтать! Вчера по болезни ушла, так сегодня наверстай, слышишь?!

Я рассеяно кивнула и побрела к своему месту...

Ничего не укладывалось в моей голове. Я села у компьютера, ожидая, что в любой момент ловушка захлопнется. Что через дверь хлынет переименованная милиция и меня арестуют прямо на месте преступления...

Но ничего... ничего не происходило.

Ничего.

Я набралась сил и посмотрела на Свету.

Она бросила на меня небрежный взгляд и отвернулась, фыркнув...

А в уголке ее рота блеснула капелька слюны. Жадной, похотливой слюны...

И внезапно... вдруг мне стало хорошо, и я улыбнулась... потому что поняла.

Теперь эта женщина... действительно моя.