Побочный эффект. Часть 2

— Ни хрена себе! Анна Викторовна, да вы настоящая колдунья,  — с задумчивой улыбкой прокомментировал события Ольховский.  — Или жрица... В нашем случае это одно и то же!

Сказать, что он был изумлён — всё равно, что ничего не сказать! Президент инновационной компании натуральным образом охренел.

— Угадал, Димочка! Моя прапрабабка была ведуньей, несколько деревень пользовала. У её дома вечно толпились хворые и недужные.

— И рецепты от неё?

— Нет. Здесь другая история,  — возразила Деева.  — Слушай, давай, наконец, кофе выпьем, и я всё расскажу.

Она сдёрнула с шеи надоевшее платье-шарфик и отправилась, элегантно покачивая сдобной попой, к кухонной стойке.

— Дело было так,  — начала Анна рассказ, когда умопомрачительно пахнущий кофе был разлит по чашечкам.  — У первого мужа умерла в Питере то ли бабка, то ли целая прабабка, оставив бесценное наследство — квартиру на Васильевском острове. Муж хотел её продать со всем содержимым. Удалось уговорить хотя бы провести ревизию. И вот что я нашла!

Ольховский принял из её рук стопку листов.

— Здесь по-гречески написано. Что это?  — спросил он.

— То, что я нашла... И не греческий там язык, а древнегреческий.

— Ты хочешь сказать, что прабабка твоего мужа свободно изъяснялась на древнегреческом, и у неё был лазерный принтер?

— Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть, Ольховский! Думаете, я не сообразила, почему вы так долго не могли спихнуть мне зачёт? Экзамен-то сдали на отлично!

Дима напустил на себя виноватый вид:

— Прошу прощения, Анна Викторовна, я больше не буду... Ну, рассказывай, Ань, не томи! Заинтриговала!

По словам Деевой, она нашла старую-престарую тетрадь с пожелтевшими, хрупкими страницами и выцветшими чернильными строчками. Сначала — полстранички на русском в дореформенной орфографии, с ятями и ерами. Вроде аннотации. Эти строчки и привлекли внимание. Там говорилось, что в тетради скопирован перевод древнеегипетского папируса, найденного в Долине Царей во времена Птолемея Первого (царь Египта, основатель династии Птолемеев, ближайший друг Александра Македонского). На следующем листе начинался рукописный греческий текст...

— Сама тетрадь где?  — поинтересовался Дмитрий.

— Покажу... Строчки выцветали на глазах, стоило раскрыть страницу! Мне пришлось срочно переснять всё на смартфон. Кое-что вышло нерезко, но фотографировать по-новой было уже нечего...

— Мы ж химики, неужели не сможем восстановить цвет чернил?

— Думаешь, я не пыталась? Увы! Целый доктор наук, и такое фиаско...

— А фотки где?

— Нет их. Украли телефон. Прямо из аудитории! А скопировать файлы в ноутбук я не сообразила, курица... Переписывала с айфона от руки, ломая глаза.

— А перевод? Кто с древнегреческого может перевести?

— Ну, во-первых, он не так уж сильно отличается от нынешнего, а во-вторых, интернет на что? Сама перевела потихоньку то, что удалось с фотографий списать. Кое-какие места пропали безвозвратно. Ты до конца-то пролистай,  — взбодрила Деева сидящего с открытым ртом шефа.  — Там мой перевод.

Ольховский кивнул и погрузился в чтение. Всё ж в первую очередь он был химик-авантюрист, а бизнесмен — только во вторую...

— Я так понимаю, у тебя кое-что ещё получилось по этим рецептам, кроме «эллинского» зелья,  — после 

чтения вид у Дмитрия был озабоченно-обалделый.  — Куда нас занесёт в следующий раз? Ты была уверена, что метаморфозы происходят исключительно в сознании, а вышло... вышло всё куда серьёзней! Если с видео не шутка...

— Дим... Ну что ты говоришь? Я сама в шоке!

— Действительно, что это я... Сперма в твоей «невинной» попке абсолютно реальна,  — Ольховский хотел съязвить, но вышло равнодушно, обыденно даже. От его былой ксеноспермофобии не осталось и следа... Ну да, Анна же говорила, что её зелье повышает толерантность.  — Где там твои снадобья, жрица страны Та-Кем? (Чёрная Земля. Самоназвание Древнего Египта)

Хозяйка махнула рукой:

— Всё в шкатулке... Димочка, давай спать, а? Я без сил совершенно. Завтра, то есть уже сегодня, попробуем. У нас впереди два выходных!

В самом деле, шёл третий час ночи...

... Радостное утреннее солнце ударило в закрытые веки.

Первое, что почувствовал разбуженный ярким светом Ольховский, была могучая, до боли в коренных зубах, эрекция. Привычное, вроде бы, дело — утренний стояк... Но, блин, не настолько же ломовой!

Дима открыл глаза: вот на чёрном шёлке подушки — затылок, увитый рыжими волосами, вот его собственная рука на женском плече... Одеяло собралось где-то в ногах. Анечка прижимается к его фасаду пышной попой. А каменной твёрдости член — ну не чудеса ли!  — глубоко в гостях у Анечкиной «барыни». Дима хорошо помнил, что улеглись они без всяких пошлых мыслей. Отрубились мгновенно. И когда только он успел Анечке «заправить»?

Но... Не пропадать же утренней эрекции!

Зря, что ли, миллионолетняя эволюция хомо сапиенсов даровала мужчинам этот физиологический феномен, наверняка способствовавший выживанию человеческого рода?

Вот проснулся ни свет ни заря пещерный человек со стоячим членом, без раздумий поставил раком и оприходовал пещерную женщину, после чего налегке отправился с сопещерниками, совершившими аналогичный ритуал, в полную неожиданностей экспедицию за вкусной и питательной мамонтятиной. На охоте его поджидают опасности, и шанс вернуться живым, да ещё с добычей, весьма далёк от ста процентов. Саблезубый ли тигр откусит голову, медведище ли пещерный переломает кости, а то и просто под тяжёлую ногу мамонта охотник попадёт. Или конкуренты из соседнего племени окажутся проворней в вооружённой делёжке добычи. Пропустил удар дубиной по черепу — и нет больше того хомо сапиенса!.. Но в женщине, которую он, рыча от наслаждения, инстинктивно отымел с утра, уже зародилась новая жизнь! А если отымел не одну? Дело-то молодое...

Но если бы тот хомо сапиенс отложил секс на потом, на после охоты или на после боя? Вместо того, чтобы как следует засадить парочке женщин, почистил зубы, взялся точить каменный топор. Сладко потягивающуюся, льнущую к нему самку, тёплую со сна, сурово отпихнул, мол, не до тебя сейчас, сосредоточиться надо — на дело иду! Потом, мол, вдую тебе. Для релакса. Типа, вот вернёмся с вкусняшками, посидим с мужиками вечерком у костра, сжуём хобот мамонта, запечённый с ароматными кореньями, послушаем балладу знаменитого на все окрестные пещеры скальда о наших подвигах, а уж тогда можно и по бабам. Нет, наверняка 

не достиг бы вид хомо сапиенс в таком случае нынешнего уровня.

Кстати, если судить по итоговому счёту, неандертальцы утренним сексом пренебрегали...

Без внутренних терзаний и бессмысленных рефлексий Ольховский начал осторожные движения. Напряжённый до звона ствол заскользил в недрах бесподобной Анечки легко и свободно. Дыхание женщины сбилось с размеренного ритма, участилось, неподвижная доселе попка задёргалась навстречу плавным толчкам мужского органа. Анна тихонечко заскулила от наслаждения. Ещё бы! Оба бывших мужа держали её на голодном сексуальном пайке, а подобными утренними изысками вообще никогда не баловали.

— Анечка, стань на коленки!  — несгибаемый член выскользнул из влажных тропических глубин. По инерции, а может и в поисках утраченного, Анна пошарила в пространстве задом, ничего не нашла и послушно заняла доисторическую позу. Чернота простыни оттенила молочную белизну вжавшихся в неё обильных грудей, огненная грива полыхнула в солнечном луче, растекаясь пламенем по шёлку подушки. Играя всеми оттенками розового, под трогательной звёздочкой цвета молочного шоколада распахнулись створки истекающей желанием раковинки.

Одурманенный зрелищем и ароматом Дмитрий не выдержал и припал ртом к источнику любовного нектара. Зачерпнув языком как можно больше, размазал сок по лучикам заманчивого входа, ввёртываясь внутрь и преодолевая сопротивление. Повторил операцию ещё раз. Язык проскользнул глубже, мышечное колечко заметно расслабилось.

Не теряя времени, Дима приставил головку к входу, продвинулся вперёд. Анечка судорожно вздохнула, точнее, ахнула, когда головка преодолела первые сантиметры, раздвинув сфинктеры. Женские руки сжались, собирая и комкая шёлк простыни. Несмотря на плотные «объятия», член скользил гладко и остановился, только когда живот Дмитрия упёрся в пышные полушария ягодиц.

— Димочка... не спеши... дай привыкнуть...  — прерывающимся голосом попросила Анна. Сделав несколько глубоких вдохов, разрешила:  — Теперь можно... только осторожно...

Долго осторожничать не получилось у обоих. После нескольких развратно-поступательных движений члена в неподвижной попке Анечка плавно двинулась навстречу, а затем и вовсе стала подмахивать совершенно вульгарным способом. Звучные шлепки тела о тело становились всё чаще и сочнее, пока под громкое «А-а-а-а! » Анна не кончила. Вслед за ней, изливаясь пульсирующими выплесками, застонал от восторга Ольховский.

•  •  •

Завтрак прошёл в атмосфере волнения и нетерпения. Мир древней Эллады, невероятным образом оказавшийся реальным, увлёк и разжёг любопытство. Два взрослых человека ждали очередного приключения как дети — новогоднего подарка. Волновались, но по-разному.

Ольховский открыл шкатулку с ампулами.

— Ну, моя дорогая жрица, куда мы отправимся на этот раз?

— Не знаю, Димочка,  — покачала головой доктор наук.  — Сам же видел, часть манускрипта отсутствует. Как раз та, где, по всей видимости, и говорилось, что путешествие в «мир иной» происходит в реальности. Это меня пугает...

— Думаешь, можем не вернуться?

Анна Викторовна кивнула.

— Да и хрен с ним!  — заявил отчаянным тоном Дмитрий. Здоровый авантюризм, благодаря которому он и стал успешным владельцем инновационной компании, внезапно сорвался с предохранителя.  — В конце концов, античный мир ничем не хуже нашего. Подумаешь, гаджетов нет и интернета...

— Зато пища экологически чистая?  — подковырнула Деева.  — Не маловато ли одного этого?

Трезвая мысль не возымела действия на закусившего удила шефа. Как говорится, «Остапа 

понесло».

— Не хочешь, не пробуй! А я возьму эту и эту,  — Дмитрий, выхватив из гнёзд ампулы, мгновенно свернул им негромко хрустнувшие шейки и вытряс содержимое в чашку с кофе. И сделал глоток. Поставил сосуд на стол, улыбнулся:  — Чао, бамбина, сорри...

И исчез. Анечка осталась сидеть с протянутой рукой, не успев отвести чашу сию от Диминых губ.

«Не зря говорят, что мужчины — это дети с большими хуями!  — подумала она, берясь за чашку.  — Где теперь искать этого сумасшедшего? »

К счастью, Ольховский выпил лишь половину. Анна Викторовна вздохнула и проглотила остальное...

... Как сквозь вату, донёсся мужской голос:

— Слава богу, приходит в себя. Показатели нормализуются. Слушайте, оргазм у неё был... запредельный! После инактивации сорок первого она кончала ещё целых двести восемьдесят секунд! Я хотел прервать оргазм искусственно после трёхсотсекундной отметки, приготовил шприц с ингибитором.

Анна повернулась к источнику звука и открыла глаза. За столиком с ноутбуком сидел бритоголовый бородатый человек и говорил по телефону.

— Что? Да, риск был. Зато мы получили прекрасную запись, как по продолжительности, так и по силе воздействия.

«О ком это он? И о чём? » — Деева, как любая женщина в непонятной для себя ситуации, проверила, всё ли с ней в порядке: провела рукой по груди. Ладонь проехала по голой коже, зацепилась за твёрдые, стоящие торчком соски. Дальше был влажный живот и совершенно мокрое место между ног. Машинально прикрыв груди и промежность, она обратилась к мужчине:

— Вы кто? Где я? Что происходит?

— Кажется, у нас проблема. Я перезвоню,  — закруглил телефонный разговор мужчина и, изобразив на лице располагающую улыбку, ответил:  — Анечка, зачем вы меня пугаете? Вы сегодня отработали на двести процентов... даже на триста, пожалуй! Просто оргазм у вас вышел невероятно мощный и продолжительный, вот не сразу в меридиан и входите...

•  •  •

Первый шок прошёл. Деева огляделась в поисках одежды или чего-нибудь, чем можно прикрыться. Рядом с высоким ложем, напоминающим операционный стол, обнаружился белый махровый халат. Анна Викторовна встала и накинула его на плечи. Ноги дрожали и подгибались, по бёдрам обильно текло из влагалища. Проведя пальцем по ручейку, Анна поднесла руку к лицу. В нос ударил характерный запах «любовного коктейля», палец покрывала жемчужно-белого цвета субстанция.

— Потрудитесь объяснить, молодой человек!  — повысила голос Деева, решив отложить истерику по поводу изнасилования на потом.  — Где я, как здесь оказалась, что происходит? Именно в этом порядке! Я жду!

На бритой голове молодого человека выступила крупная испарина, хорошо заметная в ярком свете, заливавшем помещение.

— Анна, вы шутите? Вы пришли сюда с мужем, не в первый раз, кстати...

— Это вы шутите. И крайне неудачно! Никакого мужа у меня нет! Лучше не давайте мне повода обратиться в полицию!

— Не волнуйтесь, ради бога, Анна,  — успокаивающим тоном, вкрадчивым, каким говорят с психами, начал бритоголовый.  — При чрезмерно интенсивных оргазмах возможна кратковременная ретроградная амнезия. С вами это и произошло. Позвольте, я введу успокоительное, затем вы выйдете в соседнюю комнату, где ждёт муж.

— Какой 

муж?! Какие оргазмы?!  — она провела рукой по промежности, собирая «вытекающие последствия», свидетельствующие, что оргазмы таки были, и... плеснула собранной жидкостью в лицо мужчине. С удовлетворением отметила, что попала удачно. Прямо в глаза.  — Я буду вынуждена заявить об изнасиловании!

Деева уверенным движением поправила волосы, нависшие на глаза. Кончики пальцев наткнулись на что-то металлическое на висках. Поддев ногтями, она отлепила от кожи два диска размером с пятирублёвую монету, только вдвое толще.

— Это что за ху... железяки? Я вас спрашиваю, мужчина!

— Вы только не волнуйтесь, Анна. Всё будет хорошо,  — бритоголовый, утёршись, агрессии не проявил, наоборот, выставил перед собой руки ладонями вперёд.  — Вы скоро всё вспомните. Я вам помогу. Это ресиверы мозговых волн. Для нейрозаписи. Ну, вспоминаете?

— Мне нечего вспоминать!

— С их помощью считываются ваши ощущения и впечатления...

— Не заговаривайте зубы! А то я не знаю, как выглядит энцефалограф!  — Деева шагнула к бритоголовому.  — Где я? Отвечайте!

— Да ради бога, Анна! На сеансе записи в исследовательском центре «EXITUS LETALIS».

— Где?!!  — вздрогнула Деева.  — Повторите!

— В исследовательском центре «EXITUS LETALIS»,  — мужчина произнёс каждое слово отчётливо, будто крупным шрифтом напечатал.

— Кто...  — голос Анны дрогнул,  — кто у вас... главный?

— Доктор физмат наук Ольховский.

— Физмат наук? Доктор? Его зовут не Дмитрий Олегович?

— Да. Видите, Анна, дело сдвинулось, память возвращается...

— С моей памятью всё в порядке. Это вас память подводит. Ольховский — химик, и всего лишь кандидат наук! Вот что, я хочу его видеть. Немедленно!

Перспектива разговора с руководством бритоголового не обрадовала, поэтому на то, что женщина назвала Ольховского химиком, он не обратил внимания. Случай амнезии был первый в практике центра. Никакая теория потерю памяти не предполагала. Насчёт её возможности он просто наврал женщине — от растерянности, на автомате, лишь бы не молчать. Как отреагирует генеральный директор на инцидент, грозящий серьёзными неприятностями? Даже если память этой Анны восстановится, сведения о случившемся наверняка выйдут за пределы компании. Шила в мешке не утаишь. Тогда неизбежны репутационные и финансовые потери... Виновного назначат быстро, и кто им окажется, сомнений нет.

— Может, вы пока пройдёте к мужу, а я свяжусь с хозяином?

— Нет у меня никакого мужа!  — Деева решительно шагнула к мужчине.  — Дайте мобильник, я сама поговорю.

Не отвечая, бритоголовый убрал телефон в карман, взял Анну за плечи и вышел с ней за дверь.

— Обождите здесь. Я доложу о вашем случае господину Ольховскому. Хотя не понимаю, чем он может вам помочь. Марк Леонидович, вы где?

— Анна, ну наконец...  — раздался полузабытый голос, и из глубин бегемотоподобного кресла, распрямляясь наподобие складного метра, поднялся рослый блондин спортивного вида, явный качок.  — Почему так долго?

— У вашей жены лёгкая амнезия в результате необыкновенно длительного и яркого оргазма. Не пугайтесь, это пройдёт.

— Ложкин?  — вяло изумилась она, узнав в блондине первого мужа.  — Что ты здесь делаешь? Забыл, что мы давно развелись?

— Ого! Анна, да у тебя не лёгкая, а тяжёлая амнезия! И не только...  — вздохнул он.  — Мы передумали 

разводиться, когда ты стала посещать этот центр, помнишь?

— Неужели? Ничего не помню!  — женщина растерянно развела руками. Халат распахнулся, открыв взору Ложкина великолепие обнажённой натуры: обильные перси, сливочный живот и блестящие от стекающей влаги бёдра.

Качок равнодушным взглядом скользнул по открывшимся прелестям и указал пальцем на ширму в углу:

— Анна, может, оденешься?

Деева кивнула, запахнулась и напомнила бритоголовому:

— Скажите Ольховскому, что я жду!

Тот неопределённо покачал головой и скрылся за дверью.

Она смотрела на свои вещи и не узнавала ни одного предмета. То есть вещи были в её вкусе, но совершенно незнакомые. В сумке нашлись влажные салфетки и свежие трусики... Растерянная, недоумевающая Анна занялась собой.

Всё было не так! Она чувствовала: что-то важное ускользает от понимания. Но что? В голове какая-то каша... Уверена, что хорошо знает Ольховского, но совершенно не в курсе, как попала в странную комнату, где, по словам бритоголового, целых пять минут испытывала бешеный оргазм! Самого оргазма тоже не помнит, но явные последствия секса, который тоже не отложился в памяти — вот они, до сих пор вытекают! Убеждена, что с Ложкиным в разводе, а налицо противоположное...

Ещё удивляло то, что собственная заторможенная реакция на происходящее не удивляет... Краткая вспышка злости после того, как пришла в себя, а потом — странное равнодушие к явным противоречиям. И отношение ко всему этому вялое, типа — ну и что?..

Приведя себя в порядок, Анна оделась. И вышла из-за ширмы на звук открываемой двери.

— Вы хотели меня видеть? Ваше право, госпожа Ложкина!  — начал с порога Ольховский.  — От лица компании и от себя лично приношу глубочайшие извинения за возникшие... э-э-э... проблемы! Увы, наука не всесильна, а передовая — ещё и рискованна. Не волнуйтесь...  — он глянул на бритоголового, шепнувшего подсказку,  — Анна, амнезия должна скоро пройти. Чтобы как-то сгладить неприятность, прошу принять моё предложение...

Деева перебила его:

— Дима, что с тобой? Ты меня не узнаёшь?

Ольховский переглянулся с бритоголовым, тот пожал плечами — мол, я же вам говорил!

— Простите, госпожа Ложкина, не имею чести быть знакомым. Так я о предложении: мы удваиваем ваш гонорар за нейрозаписи и предоставляем вам и вашему супругу бесплатный доступ к нашей нейротеке. Пожизненно!  — хозяин «EXITUS VITALIS» улыбнулся американской улыбкой в тридцать два зуба.  — А сейчас приглашаю вас на чашечку кофе с коньяком. Вы не против «Реми Мартен»?

После слов о кофе у Деевой словно пелена с глаз спала. В отличие от «путешествия» в Элладу, она вспомнила всё, что было в её настоящей реальности. А вот Дима, почему-то, нет! Она решила не лезть на рожон и не качать права, пока окончательно не разберётся в ситуации. Поспешишь — людей, может, и не насмешишь, но точно окажешься в психушке!

Изобразив на лице нерешительность и раздумье, Анна Викторовна ответила:

— Благодарю за приглашение. Как бы то ни было, мне крайне интересно пообщаться с выдающимся учёным. Вы расскажете о подлинной сути нейрозаписи? То, что предназначено для простых потребителей, слишком примитивно и отдаёт, простите, дешёвой рекламщиной.

Ольховский 

с облегчением выдохнул. Видимо, решил, что неприятностей, связанных с амнезией у клиентки, удастся избежать. Или, по крайней мере, смягчить последствия.

Кофе подала секретарша Сонечка. Дееву она ожидаемо не узнала.

— Дмитрий Олегович, я хочу как можно скорее восстановить память!  — взяла быка за рога Анна Викторовна.  — Может, вы подробно расскажете о нейрозаписи, и какое-нибудь ключевое слово или понятие, какая-нибудь ассоциация разблокирует мой мозг? Я читала в интернете, такое часто происходит.

— Конечно, дорогая Анна! Но и у меня будет к вам просьба: пусть этот нелепый случай с амнезией останется между нами? Господин Ложкин, вы не возражаете?

Возражений не последовало, и Ольховский начал:

— Как вы знаете, прошлогодняя пандемия собачьего гриппа обернулась для многих заболевших полной утратой сексуальных функций. Лечению этот синдром не поддаётся.

От услышанного Деева поперхнулась кофе, но кивнула: мол, кто же этого не знает.

— Отношения множества людей разрушились из-за того, что один или оба партнёра стали абсолютно неспособными к интиму. В вашей семье эта участь постигла мужа...