Семь лет. Часть 4

Я нахожусь в парикмахерском кресле, смотрю на себя через большое зеркало. Катерина окружает меня, работая со своей расческой и ножницами. Катя - моя парикмахерша, к которой я обязательно прихожу после долгих месяцев работы вдали от дома.

Я выбираю именно ее, потому что она умело стрижет волосы. И еще мне нравится она лично. Разок я даже попытался флиртовать с ней, но получил от нее вежливый, но решительный отказ. Екатерина оказалась замужней женщиной и, будучи порядочной, не хотела изменять своему мужу. Наверное, она предпочитает его без измен.

Смотрю на себя и свое отражение в зеркале кажется мне грандиозным. Сидя в удобном кресле, как на троне, я располагаю руки на подлокотниках. Голубая накидка защищает меня от выпадения волос в процессе стрижки и стекает по плечам, напоминая королевскую мантию. Если бы она была красной, это было бы еще лучше... Но и так сойдет.

Мое лицо выглядит важно, а в глазах мерцает солнечный луч мудрости русского народа, который пережил множество испытаний. Было бы только корона на голове, скипетр в правой руке, держава в левой, и я точно стал бы самодержцем всех Русских - Андрюшкой I. Я пристально смотрю на свое отражение в зеркале, представляя все необходимые атрибуты государственной власти... Я похож на настоящего монарха, только с небритой щетиной.

- Все готово! - услышал я жизнерадостный голос Кати у своего уха, который вывел меня из мира фантазий.

Она улыбается, глядя на меня через зеркало и отряхивает капельки пота со своего лба тыльной стороной ладони. В этот же момент я теряю свою королевскую мантию и образ самодержца исчезает так же быстро, как появился, забирая с собой корону, скипетр и державу. Даже лучик мудрости уходит из глаз, понимая, что я не царь, а просто обманщик.

— Ого, как жарко... — пожаловалась Катерина и прокричала вглубь помещения, куда обычным людям запрещен доступ. — Настя, сколько градусов на улице?

— Тридцать пять! — отозвался женский голос из глубины.

— Ого... — выдохнула она. В зале работал всего один вентилятор, который бесполезно крутил горячий воздух. Это символизировало небрежность владельца заведения, который не мог обеспечить своим сотрудникам комфортные условия труда. — Ну что, справишься?

Последний вопрос был адресован уже мне. Меня все устраивало. Я вышел на улицу, оплатил услуги и произнес комплимент Катерине по долгу службы. Правда, солнце очень печет. У нас такой климат: зимой холодно за тридцать, летом жара за тридцать, при этом еще и влажность высокая.

Сел за руль, завел двигатель и достал телефон из кармана джинсов. Два раза он беззвучно прозвенел, когда я находился в парикмахерской и представлял себя императором, но оба раза я проигнорировал звонки. Звонил Сергей. Я уже хотел позвонить ему в ответ, но раскладушка в моих руках неожиданно издала новый сигнал, а на экране появилось имя очередного звонившего: Даша.

— Слушаю тебя, дорогая!

— Привет, Андрей! — раздался из трубки звонкий голос Даши, слегка измененный динамиком. — Где ты был? Обними меня скорее!

Я усмехнулся: ...

Дарья всегда начинала свое приветствие так по отношению ко мне.

— Обязательно обниму. Ты где сейчас?

— Дома.

— Где конкретно?

— Ну... У себя дома. У нас с Игорем...

— Предлагаю встретиться в нейтральной зоне, — предложил я, не желая видеть неприятное лицо ее мужа после того, как я его обработал.

— Хорошо, давай, но вы все равно должны помириться. Игорь, кстати, не возражает.

— Я не ссорился с ним, чтобы мириться. Не сводите нас вместе, иначе он опять отправится на принудительное лечение.

— Ладно, ладно... — голос Дашки немного опечалился. — Поняла я.

— В общем, ждите меня, заеду за вами. Позвоню, как подъезжать буду.

— Хорошо, будем ждать!

Череп Игорька был поврежден мной не до конца. Да, у него было повреждение черепа и мозга в виде сотрясения... Да, у него была сломана челюсть и разбит нос. Были кровоподтеки... Но только этого. Все уже зажило. Возможно... Мне было все равно. Отец тогда три с половиной месяца назад избежал ответственности за всю эту историю, умело уклонившись от правосудия: как пострадавший и перед органами следствия.

Он умеет договариваться и искать компромиссы. Я избежал наказания, как будто ничего не произошло, и с легким сердцем уехал в Приозерное. Возможно, поэтому я до сих пор не испытываю раскаяния за свои действия. Если бы я оказался в той же ситуации в их квартире сейчас, результат был бы тот же.

— Алло, Сергей! — притянув трубку плечом к уху, я поворачивал руль, выезжая из оборудованного парковочного кармана перед парикмахерской. — Звонил?

— Привет, братан! Звонил. Как дела в городе уже?

— Да, приехал сегодня.

— Ну как там на севере Сибири? — у Сергея было хорошее настроение. — Еще не все разграблено?

— Нет, осталось немного... — моя машина уже влилась в общий поток движения, поэтому я взял трубку нормальным образом в руку. — А у тебя есть планы на распределение оставшегося?

— Нет, я не настолько умный... Как дела? Что-то ты грустный, похоже?

— Нормально, но настроение — отвратительное.

— А что случилось? Проблемы в личной жизни наверное?

— Много проблем, — усмехнулся я, вспоминая Снежану. — Расскажу потом подробности.

— Кстати, помнишь Машку?

— Кто это? Не помню.

— Недавно мы все вместе проводили время. Машка и Маринка, две подруги.

— Да, было дело... Вспомнил. И что с ней?

— Она интересуется тобой. Напрягает меня, просит хотя бы контактные данные... Дать ей твой номер?

— Она мне не интересна. Не давай ей.

— Ты какой-то странный сегодня... В любом случае нужно встретиться, повеселиться. Возможно, это поднимет настроение!

— Давай. Когда?

— Сегодня не получится. Работаю. Давай завтра, суббота как раз подойдет. У меня есть тема для обсуждения с тобой.

— Еще один день придется пережить...

— Что с тобой, я не понимаю? — возмутился Сергей. — Выживем, Андрей, обязательно выживем... Зачем нам не выжить-то?• • •

к своей личности. В душе стало приятно. Как я ее люблю... Чистой дружеской любовью без каких-либо непристойных взглядов и извращений. Может быть, я ради нее готов и на все. Но лучше бы обойтись без этого.

— Ну все, отпусти меня! — раздался звонкий смех Дарьи.

Я аккуратно поставил хрупкую девушку на ноги, и она потащила меня за руку к автомобилю:

— Поехали!

— Куда направляемся? — я еще раз притянул ее к себе, не желая расставаться с теплым чувством, которое испытывал при прикосновениях к этой жизнерадостной шутнице.

— Не знаю,— ответила она, улыбаясь.— Ты старший брат, ты решай!

Я галантно открыл дверь автомобиля, и Даша запрыгнула в салон.

Пять лет назад у меня с Дарьей появилась традиция: каждый раз, когда я возвращался в город после работы по вахтовому методу, мы проводили первый день вместе. Мы могли не видеться целыми месяцами, но этот день всегда придавал мне силы на долгие недели вперед. Однако позже Игорь стал проявлять неудовольствие относительно наших встреч, и они стали все реже и реже, а затем полностью прекратились.

Даша, будучи подчиненной и зависимой личностью, поддалась на уговоры мужа, а я просто принял это положение дел и не стал вмешиваться в их отношения. За последний год я почти не видел свою сестру лично, общаясь с ней только по телефону. Но это не закончилось хорошим образом. Игорек получил заслуженное наказание за свою измену Дашке и жестокое обращение с ней. Кроме того, он еще поплатился за то, что позволил себе вмешаться туда, куда никому не следовало лезть.

Мы провели полдня вместе. Прокатились на колесе обозрения, поели сладкую вату и так далее... Даша даже сфотографировалась с милой обезьянкой. Лично я не особо люблю такие развлечения, но когда я был рядом со своей сестрой, я чувствовал себя словно вернувшимся в детство. Наблюдал, как свежий ветерок играет со юбкой Даши, а она сама наслаждается мороженым. Смотрел, как ее светлые волосы развеваются на ветру. Это был самый прекрасный день для меня за последний год. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, а хорошее всегда заканчивается быстрее остального.

Я отвез ее назад, остановив машину у ее подъезда уже второй раз за этот день.

— Так что, ты простила своего Игоря? — спросил я.

— Начинать эту тему не стоит...

— Он не изменится. Люди не меняются.

— Послушай, умник, — нахмурилась Дарья. — Чего ты так пристал? Я его люблю...

— Ну да, ну да...

— Ой, отстань!

— Меня просто интересует, почему ты его любишь?

Даша задумалась, глядя в сторону и прищуриваясь от заходящего солнца. Ее взгляд стал острым.

— Ты испортил мне настроение... — бормотнула она.

— Извини, не хотел... — я взял ее руку в свою и дружески сжал. — Хорошо, заткнусь. Закончено.

Сестра все еще молча смотрела перед собой, как бездомная собака подходит к ее дому и поднимает лапу. Собака закончила свое дело, обнюхала помеченное место и поспешно ушла.

— Я не высказала ни слова, когда ты связался с моей матерью... Хотя знаешь, как это было неприятно? Это было очень плохо! Ты не представляешь, как это... Потому что ты эгоистичный Андрей... — Даша пристально посмотрела мне в глаза. — Ты думаешь только о себе. Тебе все остальные безразличны. И я в том числе. И моя мать тоже... И папа тебе безразличен. Я тебя знаю! Поэтому замолчи и не советуй мне, как жить.

Она аккуратно забрала свою руку из моих, открыла дверцу и вышла на улицу. Она наклонилась, заглянула в салон и снова посмотрела мне в глаза:

— Но я все равно люблю тебя. Так что не пропадай надолго. Пока!

Дверца захлопнулась, и Даша побежала к подъезду, за дверью которого через минуту и исчезла. Мне оставалось только задумчиво почесать нераспрощенную подбородок, ругая себя за то, что лезу к сестре со своими наставлениями, и повернуть ключ в замке зажигания. Когда еще мы гуляли с Дашей, позвонил отец и попросил приехать к нему домой. Не хочется, но придется...

Вопрос, на который можно легко ответить: "Севера нормально. Стоят. Зеленеют". Но я не хотел отвечать. Мой отец привык устанавливать тон разговора и вести его так, чтобы ему было выгодно. Но я не хотел подпрыгивать под его дудку, поэтому молчал.

— Ты потерял язык? — ухмыльнулся отец, пузыря виски в стакане и пьяным взглядом глядя на меня. — Молчишь? А зачем молчишь?

— Папа, что тебе нужно?

— Ожидал условных слов благодарности от тебя... Если бы не я, то ты сейчас здесь бы не сидел.

— Если бы... Если бы это случилось первый раз. И Игорек мог бы не иметь претензий.

— Вот какой самоуверенный молодой человек... Претензии даже и не требовались. Было только уголовное дело... Но видимо, ты очень умен, почему же так бедно выглядишь?

Мое сердце начало бурлить в груди. Я не любил эту бурлящую ярость. Ничего хорошего из нее не выходит. Нужно уйти... Я встал.

— Куда ты собрался? — отец встал со своего места, опираясь на стол кулаками. — Сядь!

— Если просплю, поговорим, — ответил я и направился к выходу. Но отец быстро пересек пространство и появился перед мной, оттолкнув меня от двери и окутав алкогольными пароми.

— Я сказал: садись! И слушай! Будешь слушать, сучок...

Я сел на край кресла, положив локти на колени и сжав правую руку в левой. Не потому что испугался, а потому что не хотел конфликта. Всё-таки это был мой отец...

— Вот так-то... — выдохнул он и вернулся к столу. — А как дела со Севером?..

Он серьезно шутит? Я поднял глаза с ламинированного пола и увидел его двуметровое тело. У него была улыбка на губах.

— Как дела на севере? — спросил я.

— Нормально, — ответил он презрительно.

— Вот так-то... — повторил он и выпил глоток из стакана, затем сел на свое место. — Работать со мной пойдешь?

— Нет.

— Почему? Ладно, забудь. Хотел предложить тебе что-то вначале, но теперь не буду.

— У меня уже есть работа.

— Твоя работа — фигня. Сколько ты зарабатываешь?

— Это не твое дело, — начал я сердиться, и голос мой стал уверенным.

— Ого, какие мы грозные... — насмешливо проворчал отец. — Из-за этого впечатления поубавиться? Знаешь что? Мне не страшно ни хуя. И знаешь почему?

Этот ублюдок издевается... Моя правая рука сжалась так крепко, что косточки стали цвета свежевыпавшего снега.

— Знаешь почему не страшно? — продолжает отец без ожидания ответа. — Потому что ты никто. Именно поэтому мне не страшно. Так что можешь скрипеть зубами сколько угодно. Даже до десен...

Да пусть он выговорится. За последние семь лет мы почти не общались, только в крайнем случае. Черт с ним, пусть говорит, он просто пьян. Он напился и его гордость вспыхнула. Вышли обиды... Пусть говорит...

— Ну и что... — продолжает отец. — Конечно, ты никто. Сколько я потратил денег на тебя... Я отправил тебя в бокс, а ты так и не стал звездой... Я оплатил университет для тебя, дурака, а ты бросил его. Когда ты и Ира ушли со словами, то остался без моей поддержки, без моих финансовых возможностей, и живешь сейчас как дерьмо. Кто ты такой? Проклятый бригадир? Ух ты, достижение! И все-таки... как это удалось сделать с такими гнилыми мозгами? Я — личность. А ты — никто. Ты живешь под моей крышей. Твоя «Тойота» под твоей задницей, и опять же, заметь — моя. Я за нее платил! Я вытащил тебя из очередного говна. Я вытащил! Даже твоя жена — моя, отмеченная мной. Так что ты — никто. У тебя нет ничего своего. Только то, что в штанах... Я давно хотел это сказать. Семь лет я этого ждал, но случая не было...

Я сижу на краю кресла, немного раскачиваюсь взад-вперед, и чувствую, как в груди зашевелилось бурное чувство. Каждое его выпущенное слово кажется правдой, но на самом деле — это не так... Нет, это просто не может быть правдой... Тогда почему эти слова так сильно ударяют меня по голове, словно я получаю удар молотком? Моя терпимость начинает истощаться. Я начинаю желать, чтобы он замолчал...

— Отец, — прошептал я, скрежеща зубами. — Пожалуйста, перестань.

— А что ты можешь сделать? Заплакать? — высмеялся этот болтливец. — Давай-ка поплачь... Насладись своими слезами. Можешь пойти пожаловаться Ирине. Кстати, она вернется ко мне. Все идет к этому. А ты опять повиснешь на ржавых гвоздях как дурак. Хотя почему «как»? Ты просто дурак, Андрей, и это твоя судьба. Ладно, можешь пойти и плакать. Я сказал все, что хотел сегодня...

— Отец...

— Да пошел ты на хуй, отец! Ты такая же дрянная, как и твоя мать... — он встал из-за стола с трудом, шатаясь, и встал передо мной в полный рост. — Не удивлюсь, если ты еще не пробовал героин... Как и твоя наркоманская мать. Вез ее на своей спине... Зря только потратил время на эту грязь. В конечном итоге она умерла в своих блевотных выделениях, оставив свое дерьмовое потомство... Ее проклятый подарок...

Он не успел закончить фразу. Мое тело само среагировало — правой рукой я ударил его в живот, левой по лицу, но «отец» даже в состоянии опьянения не упал на пол. Любой другой бы упал. Я проверял это. А он только слегка покачнулся. Мне безумно захотелось, чтобы он упал, поэтому я сильно пнул его в живот, оттолкнув от себя, и наконец он улетел в угол, головой стукнувшись о что-то твердое. Вся комната зазвенела, а предметы рассыпались по полу.

Я приблизился к тяжелому телу. Под его головой расстилалось пятно красного цвета. Ужас, настигла меня беда... Теперь точно не обойтись без неприятностей. Никогда раньше я не сталкивался с мертвыми телами, но уже сразу понял, что он не живой - его поза была слишком неестественной.

Остановившись у двери, я продолжал уставиться на тело, которое лежало на полу. Мои руки тряслись, словно от похмелья. В моей голове было пусто. Ни одного чувства или эмоции. Мой разум был чист и ясен, как незатронутый холст художника. Возможно... у меня просто нет этого разума? Может быть так... Я открыл дверь и выбежал из кабинета таким образом, что столкнулся с брюнеткой, которая упала на пол со злобным воплем прямо на свою округленную задницу. Я промчался через зал и выскочил наружу, на свежий воздух... Запрыгнул в автомобиль, завел двигатель и крикнул таджику:

- Открой ворота!

- Что?

- Ворота, говорю, открывай!

Из дома раздался визг брюнетки. Нашла своего Олежу...

- Двигайся быстрее! - крикнул я таджику в третий раз. Хочу уехать отсюда... Как можно скорее. Во мне началось сильное трясение, а руки уже дрожали. Но все еще не было ни одной мысли в голове. И это, пожалуй, лучше так. Сейчас лучше не думать.

Испуганный парень открыл ворота, и я выехал со двора этого проклятого коттеджа, с шинами "морковника" изрыгая землю.

Я мчусь по трассе, глядя перед собой распаленными глазами. Первая мысль пришла: хочу выпить и закурить. Проклятые сучки, они так и не дают мне бросить... Я же хотел бросить курить... Сучки... Кто эти "сучки", я сам не знал. Но то, что они - сучки, в этом я был уверен. Я остановился у торгового павильона, уже у самого въезда в город.

Приобрел две фляги водки, бросив на прилавок тысячу рублей. Сдачу не дожидаясь, быстро схватил две бутылки и направился к выходу. На пороге споткнулся и упал лицом на асфальт. Но главное, что водка осталась целой. Попытался подняться и почувствовал прилив тошноты. В глазах потемнело, начало кружиться. Упав на колени, одной рукой прижал бутылку водки к груди, будто ничего другого сейчас нет важнее нее. Изверг перед собой...

— Эй, ты! — услышал позади голос продавщицы из ларька. — Уходи отсюда! Достали вы меня, пьяницы!

Плюнув, поднялся на ноги, пробирался сквозь свое рвотное обращение... «Как и мать твоя... умерла в своей рвотине..». Добрался до автомобиля. Забрался внутрь, раскрутил пробку с бутылки и выпил из горла безцветную жидкость, стараясь справиться с трясущимися руками. Главное, успокоиться, главное, чтобы не тряслись... Снова помутило в голове, но сдержался. Пришел немного в себя и завел двигатель.

Еду, словно в состоянии исступления. И даже не пересекаются патрули ГАИ. Так и доехал до своего двора. В голове уже все плывет, потому что я еще раз приставал к спасительному горлышку. Не учел размеры и припарковался в дерево, помяв бампер. Да пошло оно все... Какое теперь имеет значение? Никакое... Бляди! Проклятые бляди...

Сижу в машине, хлебаю алкоголь, словно обычную воду, не ощущая ее вкуса. А может это я такой? Трясусь точно как барышня... Черт возьми, сердце колотится так... Но внутри постепенно становится тепло. Хочется спать...

Тихонько играет радио. Бодрый голос диктора быстро говорит:

«Добрый вечер, уважаемые слушатели радио, жители нашего города, его окрестностей и все люди нашей великой и необъятной России-матушки. Даже скажу больше — приветствую всех землян! На часах двадцать три ноль-ноль, а это означает, что наступает ночь, за которой последует новый день. Если в данный момент вы испытываете дискомфорт — не отчаивайтесь. Сейчас солнце спряталось за •••

горизонт, но оно обязательно появится завтра снова, чтобы согреть нас своими теплыми, я бы даже сказал пылкими, лучами. А в данный момент, чтобы немного поднять настроение, в наш эфир внезапно проникает Ирина Аллегрова со своей бессмертной песней «Привет, Андрей»! Да будет звук! Поехали!